Вас сюда не звали!
Шрифт:
И что-то такое было в его глазах, что я сразу поняла: это не пустые угрозы.
Поиграть, значит, хочешь, упыриная твоя морда? Ну, держись!
– Только если позволишь мне смотреть, - скалюсь в ответ, хоть внутри все леденеет от ужаса.
– Еще никто не прерывал свой род ради меня. Ты же не думал, что кровь от крови Эгиля Бесплодного подарит тебе наследника? И не тешь себя пустой надеждой, будто я позволю какой-нибудь шлюхе прижить от тебя ублюдка. Этого не будет. Рано или поздно, я узнаю и тогда...
Предки, что я несу?
– Скажи, что ты сделаешь, -голос его срывается, а пальцы на моей руке лихорадочно дрожат.
– Что ты сделаешь с этой грязной тварью?
– Выпотрошу, - шепчу, едва сдерживая тошноту.
– Голыми руками.
– Только если позволишь мне смотреть, -смеется это чудовище, а потом вдруг вскакивает на ноги и сгребает меня с постели вместе с покрывалом.
– Хочу тебе кое-что подарить, - сообщил он радостно.
– Тебе понравится. Только закрой глаза и не открывай, пока не скажу, или мне придется их завязать.
Вместо ответа, я выпростала руку и натянула угол покрывала на голову, чем заслужила одобрительный смешок. И только тогда позволила себе перестать улыбаться.
Нес он меня долго, но я не решилась нарушить запрет и выглянуть из-под плотной, расшитой изысканным узором ткани. Глупо злить такого, как Мьядорм без веской на то причины. К тому же, чтобы отслеживать путь мне глаза не так уж и нужны. Вполне хватало звуков, запахов и того особого чувства направления, что есть у любого стоящего проводника.
Короткий коридор, винтовая лестница, заполненный людьми большой зал, потом кухня и снова лестница, ведущая вниз, где холодно, сыро и затхло. Подвал. Этот идиот притащил меня в подвал. Да уж, мне точно понравится.
– Не шевелись, -раздалось возле самого уха, и я стиснула зубы, удерживая испуганный всхлип.
– Я сейчас.
И в следующий момент меня сгрузили на что-то жесткое, скрипнувшее под моим весом. Рядом зазвенело железо, взвизгнули несмазанные петли, а потом раздался глухой удар и короткий, сдавленный писк, будто кто-то походя пнул крысу.
– Все, можно смотреть, - разрешил наконец Мьядорм и я послушно стянула с головы покрывало.
Прямо перед моим носом качалась на длинном кожаном шнурке небольшая квадратная пластина, тускло поблескивая в неверном свете факела. И мне даже не надо было напрягать глаза, чтобы различить вытравленный на ней знак: три волнистые линии, круг и наконечник копья, направленный вверх.
Он что, издевается?
– Ты бы видела сейчас свое лицо, -рассмеялся этот гад и разжал кулак, уронив медальон мне на колени.
– Знаю-знаю, это просто железка, к тому же на редкость уродливая. Просто хотел убедиться, что маленькая глупышка Дотта ничего не напутала. И не волнуйся, - тут он понизил голос до липкого, вкрадчивого шепота, -мне нравятся шрамы.
– Тогда тебе повезло, - буркнула я, закатывая глаза, - потому что у меня их предостаточно. Кстати, те, что на спине, слегка напоминают знак перекрестка. Подаришь мне кольцо с таким рисунком?
К тому моменту мне уже стало все равно, рассердится этот сумасшедший, или нет. Трудно думать о чьих-то там чувствах, когда твои босые ноги потихоньку превращаются в ледышки на каменном полу.
Только Мьядорм даже не думал сердится. Вместо этого он вдруг расхохотался, легко и радостно, как мальчишка. На мгновение мне даже показалось, что все это просто неудачная шутка. Человек с таким смехом не может быть чудовищем.
Глупая, пустая надежда.
– Есть мысль получше, - выдохнул он, утирая выступившие слезы.
– Мы отправимся к Мастеру золотой гильдии и ты сама выберешь все, что только пожелаешь, а потом... потом мой нож повторит этот узор на твоей чудесной коже.
Ну вот, дошутилась. С него, пожалуй, станется.
– Но сначала я подарю тебе кое-что другое, - обрадовал меня этот не в меру щедрый господин и шагнул в сторону, открывая мне вид на лежащее у дальней стены подвала человеческое тело.
– Подойди ближе, не бойся. Он не кусается. Ему нечем.
Я открыла была рот, чтобы сказать, куда он может отправляться с такими подарками, но почему-то не смогла издать ни звука.
Бледное тело, скорчившееся на холодных камнях, зашевелилось, будто просыпаясь. Повернуло ко мне то, что осталось от лица -страшное, бесформенное багрово-черное пятно, на котором и глаз-то видно не было.
И все, что было мной рассыпалось на кусочки. Осталась только боль. Привычная. Бесконечное море слепящей, выворачивающей наизнанку боли, которое было всегда. Такова высшая милость великого Отца, Бюйук Этием рахмети.
Приказывай, сахиб. Мы повинуемся.
Мы?
Нет никаких нас. То есть это их давно уже нет - покорных, ждущих, готовых на что угодно. А я есть. И есть тот, второй, который возомнил, будто может мной помыкать. Хэй, бок херыф, показать тебе, как я поступаю с хозяевами-самозванцами?
– ...захочешь рассчитаться с заклеймившем тебя мерзавцем, - ворвался в уши недовольный голос, и я очнулась.
– Вот не пойму, - холодно процедила я, поднимаясь на ноги, -с какого перепугу ты меня за полную дуру держишь. Думаешь, можно первого попавшегося калеку подсунул, и все, я уже растеклась в благодарную лужицу?
– Моя госпожа так строга, - снова рассмеялся Мьядорм, но глаза его как-то нехорошо блеснули. Опасно даже.
– Откуда тебе знать, что это не он? Или тебе не только его лицо знакомо?
– Оттуда, что тот самый сдох давно, -огрызнулась я, всерьез разозленная грязными намеками.
– И не без помощи вот этого господина. Не так ли, почтенный Адем Темель, бююджю пятого круга?
Предки, да на нем живого места нет! Пытали его, что ли?
– Чоль ылан...
– беззвучно шевельнулись разбитые губы.