Ваш покорный слуга Кот...
Шрифт:
В Карибском море, находится самая мощная в Мире подводная лодка «Сюркуф», а это непорядок и само существование этой лоханки, оскорбление и для Рейха и для фюрера. Экспериментальная лодка «Лорелей» на сегодня лучшая субмарина Кригсмарин и ей, под командой Фон Лоренау, надо выдвинуться, на Карибы и торпедировать «Сюркуф». Для выполнения задания лодка получит новейшие экспериментальные торпеды, захватывающие за несколько сот метров, шум винта цели. Если атака будет произведена до официального начала боевых действий, попасть живыми в руки противника, не имеет права ни один член экипажа. Для связи с местной агентурой и информационно- разведывательной поддержки, в экипаж будет введен гауптштурмфюрер СД Лозе, для команды он будет лейтенант цур зее, главный радист, сам он бывший военный моряк, так что службу знает.
А потом были Карибы, длительные торчания на глубине, так как местные воды буквально кишели судами, ночное небо с огромными звёздами, и налетевший шквал, после которого лодка закачалась под ярким солнцем, в бухте непонятного тропического острова.
В эфире была полная тишина, на горизонте не дымка, ни паруса, выход из бухты, наглухо закрывали рифы, а на острове была деревня, населенная разбитыми симпатичными девицами, с умопомрачительными фигурами и кожей, цвета кофее с молоком, причем молока в чашку плеснули не пожалев.
Надо сказать, что Корветтен-капитану, после памятного разговора, больше всего запала в память фраза, о недопустимости плена, а он хоть и был патриотом Германии, как и все немецкие моряки, но фанатом нацизма не был и жизнь любил, а СС даже в глубине души недолюбливал. Так что команду он подобрал по уровню адекватности характеров и уровню преданности капитану, и заранее определил и засланных агентов Гестапо, и тех на кого точно может положиться, так что когда стало ясно, что они из ночных Кариб перешли неизвестно куда и в когда, Фон Лоренау принял решения, начать бороться за жизнь вверенного ему экипажа, да и за свою тоже. Когда гауптштурмфюрер Лозе сказал, что это ловушка британцев и надо срочно затопить лодку вместе с экипажем, корветтен-капитан щелкнул каблуками, и попросил разрешения объявить тревогу, и после милостивого разрешения, рявкнул по громкой связи код «Валькирия» и всадил в лоб гауптштурмфюреру, пулю из маленького браунинга, с которым по совету отца, старого сотрудника полковника Николаи, никогда не расставался. Стукачей и ненадежных, по условному сигналу скрутили, а кого-то пришлось и пристрелить. А потом занялись островом.
Девицы встретили матрозен более, чем радушно и самое главное пара нашлась всем, а когда островитянки малость научились чирикать по немецки (давно известно, что регулярный секс очень способствует преодолению языкового барьера), то кое что выяснилось…
Остров этот назывался «Островом мужания Воинов». На этом острове воинов учили воинскому мастерству, и готовили к посвящению в Мужчину, а чтобы погружение в процесс было полным, тут был специальный сераль, куда с других островов привозили девушек, причем девушки ехали добровольно и был даже конкурс, так как за трёхмесячную «вахту», девушке полагалось солидное приданное, с которым она могла рассчитывать на хорошую партию и плюс официально он до свадьбы, продолжала считаться девственницей и на время «вахты», шаманы накладывали на девиц заклятие от беременности.
А сегодня утром, загремел гром, затряслась земля и окружающие острова исчезли. Молодые воины и учителя, сели в пироги и вышли за рифы, где на них напал Морской змей и всех пожрал или утопил. А потом появилась Большая Железная Лодка.
На острове, особо изменений и не произошло. Девицы тоже, молодые мужчины новые и гораздо интереснее предыдущих. Фруктов и овощей на острове хватало, плюс водились дикие козы в большом количестве. В бухте была рыба, а когда у рифов появился Морской змей, его расчеховстили из Ахт-Ахт и зенитной Спарки после чего и за рифами стали ловить рыбу, но под контролем палубной артиллерии. Раз в неделю, включалась на прием рация. Раз в месяц, поворачивался дизель. А главным героем в глазах девушек, стал механик обер-лейтенант цур-зее Ганс Майер, у которого была укулеле, на которой он виртуозно играл.
На лодке была пара братьев инженеров, которые сопровождали экспериментальную солнечную батарею, они прибыли за час до отхода, и только уже на острове признались, что являются практически беглецами, так как знакомый из полиции, сообщил что на них пришел донос по поводу еврейской крови в их жилах, и он должен был рано или поздно дойти до Гестапо, так что командировка подвернулась кстати, единственное, в документы они вписали себя вместо техников. Так что электричество для рации имелось и резервная рация стояла в бунгало инженеров, где они жили с сестрами близняшками. В центре острова была невысокая гора на вершине которой, была ровная каменная площадка, на которой стоял огромный монолит, в виде башни, но без окон и дверей. И иногда по ночам он светился, издавая звуки, похожие на электроразряды. Инженеры братья Маркс, активно исследовавшие этот феномен, сказали что во время, флуктуаций рядом с обелиском пахнет озоном, а во время, флуктуаций в рации звучали помехи.
Корветтен-капитан понимая что расслабленность ведет к анархии, объявил экипаж на положении берегового гарнизона, с караульной береговой службой и дежурными артиллерийскими расчетами на лодке.
Пара недовольных, кстати из выживших стукачей, получили по решению трибунала, по пуле из Кар98. А потом все устаканилось. Служба была необременительной, но дававшей чувство порядка, девушек научили играть в футбол и волейбол, а моряки перестали стареть, и старые болячки закончились, хотя какие могут быть болячки у подводников проходивший строгий медицинский отбор, но новые зубы, вместо потерянных выросли у всех, а у Штабс-обер-боцман Штюбе, отросла потерянная некогда фаланга мизинца… Лейтенант артц цур зее Флебель, буквально рыдал от того, что у него нет лаборатории под рукой и Нобелевская премия проходит мимо, но конкретно ничего объяснить не смог.
Жизнь текла почти без событий, кроме пожалуй явления у рифов еще одного морского змея, который рвался в бухту и, как и прошлый был лихо расстрелян артиллеристами.
А потом наступило утро, которое переменило все. В башне на горе внезапно открылись ворота и оттуда стали выходить какие-то непонятные персонажи, причем один из них явно не человек, а его зеленую морду венчал самый настоящий пикельхельм, и у части из них было явно огнестрельное оружие, в морской бинокль просматривался даже ручной пулемет незнакомой конструкции. Посты наблюдения сработали четко, на лодке сыграли тревогу, женщины бросились в джунгли, а мои ребята, что не находились на службе, за карабинами. Пост с МГ-34 на бывшей шаманской вышке был постоянным, но сегодня дежурил Фриц Бурш, прекрасный шифровальщик, увы отличавшийся несколько более высокой нервной организацией, чем это надо для подводников и который дал очередь в сторону горы. Трассеры долетели до площадки перед башней и благополучно отрикошетировали, а в ответ, один из гостей, воздел руки и вверх ушел яркий даже при солнечном свете шар, который с грохотом взорвался высоко в небе, а потом с горы начали махать чем то белым, ифон Лоренау приказал ответить тем же, не открывать огонь без команды (при этом погрозил вышке кулаком), но быть на стороже.
Глава 19
На площадку мы вышли, задействовав самые мощные амулеты защиты, что было не лишним, ввиду артиллерии на палубе субмарины, на носу вырисовывалась явная Ахт-Ахт, а на рубке торчал спаренный Flakна вскидку миллиметров 37, причем на лодке, заполошно завопил ревун. Но поприветствовали нас вовсе не эти стволы, по нам вдарил пулемет с какой-то дурацкой вышки, торчащей среди хижин, а на берегу бурлило хаотичное движение, женщины с визгом и без (видимо взависимости от темперамента) бежали в джунгли, мужчины, в хижины и еще куда-то, причем в руках у них появилось оружие (плетение Глаз показало мне карабины Маузер кар 98). Я рявкнул — «Отставить стрельбу», ибо кое-кто уже решил дать ответку, и попросил сержанта показать фокус с файерболом, и когда увидел, что это произвело впечатление на оппонентов, развернув свой чистый носовой платок в белое полотнище, и активно замахал им, предварительно вынув из сум самострелы, демонстративно приказав установить их на уставные турели, впрочем Доргх, держал самострел как дробовик, фактура хабетуса позволяла и выглядел круче любой турели. Как говорил один военный атташе, читавший нам лекцию по некоторым частностям военной дипломатии — «Дипломатия не поддержанная тяжелой артиллерией, это уже на половину проигрыш».
Когда в процессе знакомства с островитянами, выяснилось, что они из 1939 года, у нас с сержантом несколько отлегло на душе. Хоть и фашисты, но на тот момент союзники и вообще данный экипаж дезертировал, так что вроде они и вовсе, почти антифашисты, тельмановцы и вообще фон Штауффенберги, раз замочили гестаповцев. Немцы же узнав, что мы в курсе будущего, хоть возможно и другого мира, возжаждали новостей и они их получили…
В зале а ля летний клуб, который мы с сержантом переделали из бывшей местной малоки, стояла мертвая тишина, а я вещал и вещал, о радостных и страшных, трагичных и невероятных, для экипажа потерявшееся в пространстве и времени субмарины моряков событиях…