Ваш покорный слуга кот
Шрифт:
— Как он строго с тобой, а! И, конечно, считает, что подковырнул тебя здорово. Нет, это великолепно! Да здравствует Страж Небесной Справедливости!
Итак, отправитель письма, которое хозяин с таким великим почтением перечитывал, оказался первосортным помешанным. Хозяин ощутил некоторую досаду за свои старания, некоторый стыд за трату времени на изучение упражнений графомана, а затем ему вдруг пришло в голову: в порядке ли его собственная психика, если он так восхищался бредом безумца? Лицо хозяина приняло озабоченный вид, оно одновременно выражало досаду, стыд, беспокойство.
В эту минуту парадная дверь с шумом отворилась, и
Было слышно, как Мэйтэй что-то оживленно говорил в прихожей, затем крикнул: «Эй, хозяин, выйди-ка сюда! Без тебя не обойтись!» Что оставалось делать хозяину? Он встал и, держа руки за пазухой, направился в прихожую. Здесь его взору открылась следующая картина.
Мэйтэй разговаривает с посетителями, сидя на корточках и держа в руке визитную карточку. Поза его не вызывает никакого почтения. На визитной карточке значится: «Агент сыскного отделения полицейского управления Торадзо Иосида». Агент Торадзо-кун стоит перед Мэйтэем, а рядом с агентом стоит изящный высокий мужчина лет двадцати пяти — двадцати шести в красивом кимоно из заграничного материала… Странно, этот мужчина стоит молча, засунув, как и хозяин, руки за пазуху. Лицо его кажется мне знакомым. Постойте, постойте, ну конечно же! Это тот самый господин грабитель, который не так давно забрался ночью к нам в дом и украл коробку с дикими бататами! Сегодня, однако, он явился днем, открыто, с парадного хода.
— Слушай, — сказал Мэйтэй. — Это агент из сыскного отделения. Поймали вора, и он пожелал, чтобы тебя пригласили в полицию.
Видимо, хозяин наконец понял, кто его гости, и почтительно поклонился, повернувшись к вору. Вор выглядел весьма почтенно. Он, конечно, удивился, но даже глазом не моргнул. Не мог же он в самом деле сказать: «Я вор». Руки он по-прежнему держал за пазухой и если бы даже захотел их вытащить, то не смог бы, потому что был в наручниках. Любому человеку с первого взгляда стало бы ясно, кто здесь вор и кто — сыщик, но хозяин — это не любой человек. Он благоговел перед чиновниками и полицейскими. Власти в его восприятии были чем-то страшным и грозным. Теоретически он отлично понимал, что полицейский — это всего-навсего сторож, которого нанимают за его, хозяина, деньги. Но на практике хозяин всегда терялся при виде полицейского. Отец хозяина был старостой какого-то окраинного квартала столицы, привык непрерывно кланяться начальству, и эта привычка, вероятно, легла проклятием на сына. Прискорбно, но что поделаешь?
Видимо, полицейскому стало смешно, и он улыбнулся.
— Прошу вас завтра к девяти часам явиться в полицейское управление Нихондзуцуми… Какие предметы были у вас похищены?
— Похищены… — начал хозяин и вдруг замолчал. Он уже все забыл. Он помнил только о диких бататах — подарке Сампэй Татара. Но необходимо было говорить, иначе он будет похож на уличного фигляра. Украли-то все-таки у него, а не у кого-нибудь другого. Еще подумают, что он полоумный… И хозяин в отчаянии закончил: — Похищены… одна коробка диких бататов.
Вор, вероятно, едва удерживался от смеха, и спрятал подбородок в воротник кимоно. Мэйтэй расхохотался:
— До чего же тебе, видно, жаль эти несчастные бататы!
Только агент оставался необычайно серьезным.
— Дикие бататы, кажется, не нашлись. Но все остальное найдено — приходите, там выясним. Кстати, при возвращении вещей с вас возьмут расписку, не забудьте захватить личную печать. Явиться до девяти. Управление Нихондзуцуми… Управление Нихондзуцуми округа Асакуса… До свидания.
Произнеся этот монолог, агент удалился. За ним последовал и господин вор. Он не мог вытащить руки из-за пазухи, чтобы закрыть дверь, и оставил ее открытой. Хозяин благоговел перед полицией, но, кажется, рассердился. Он резким движением захлопнул дверь.
— Вот не знал, что ты так уважаешь сыщиков! — хохотал Мэйтэй. — Со всеми бы так… А то ты учтив только с полицейскими!
— Ведь он специально посетил меня, чтобы пригласить…
— Посетил, чтобы пригласить… Это же его профессия! И ты бы вполне мог держаться с ним как с обычным посетителем.
— Но это не простая профессия!
— Конечно, не простая. Гнусная профессия быть сыщиком. Намного хуже всех остальных.
— Если ты будешь так говорить, тебе когда-нибудь попадет.
— Ха-ха-ха! Ну ладно, не будем ругать полицию. Только знаешь, уважать и быть учтивым с сыщиком — это еще туда-сюда. Но я был поражен, когда увидел, как ты учтив с вором!
— Кто учтив с вором?
— Ты.
— У меня нет знакомых воров.
— Нет? А кто только что кланялся вору?
— Когда?
— Вот только что. Прямо извивался от учтивости.
— Не говори глупостей. Я кланялся агенту.
— Да разве агенты так одеваются?
— Он так и одет, потому что агент.
— Экий ты упрямец…
— Сам ты упрямец.
— Ну скажи на милость, какой агент, явившись в дом, будет держать руки за пазухой?
— А почему бы агенту и не держать руки за пазухой?
— Ну, с тобой говорить бесполезно. Я больше не могу. А ты заметил, что он даже не пошевелился, когда ты ему кланялся?
— Все агенты так себя ведут.
— До чего самоуверен! Что тебе ни толкуй, ты ни за что не согласишься.
— И не соглашусь. Вот ты говоришь: «Вор, вор»… А ты разве видел, как он воровал? Ты как вобьешь себе что-нибудь в голову, так и будешь твердить без конца одно и то же.
Тут уж даже Мэйтэй, несмотря на весь свой апломб, замолчал. Видимо, он решил, что с хозяином не столкуешься. А хозяин решил, что Мэйтэй сдался, и очень обрадовался. В глазах Мэйтэя хозяин пал из-за своего упрямства, а хозяин думал, что с помощью упрямства возвысился над Мэйтэем. В жизни часто повторяется такая дурацкая ситуация. Какой-нибудь человек считает себя победителем, а в действительности его акции все больше и больше падают. Упрямец до самой смерти своей считает, что совершил подвиг, и даже не подозревает, что все окружающие презирают его за упрямство. Невероятно, но факт. Упрямец счастлив. Такое счастье называется счастьем свиньи.