Ваша С.К.
Шрифт:
— Прошу простить меня, — заговорил он быстро. — Я нисколько не желал оскорбить ваши чувства. Я сожалею о сказанном.
Княжна едва заметно кивнула.
— Признаться, я тоже не полюбила творчество мистера Стокера. Предпочитаю наши творимые легенды. Оно как-то созвучнее русской душе. Вот послушайте, — и княжна, прикрыв глаза, вдруг заговорила немного нараспев: Мы идем из города в лес. От зверя, от одичания в городах. Надо убить зверя. Волки, лисицы, коршуны — хищные, жестокие. Надо убить. Как же убить зверя, который отрастил себе железные
— Светлана!
Графу показалось, что девушка покачнулась, и он поддержал ее за локоть. Но княжна резко открыла глаза и вырвала руку.
— Капли крови, — проговорила она замогильным голосом.
— Где? — выдохнул граф, взглянув сначала на шею княжны и только потом уже на собственные руки и вздрогнул, услышав звонкий девичий смех.
— Помилуйте, граф! Это название романа.
— И что в этом романе вам нравится? — и когда княжна сразу ничего не ответила, граф добавил медленно, чуть ли не по слогам: — Я тоже, признаться, иначе представлял себе русских барышень. И никак не ожидал услышать из прелестных юных губ «убить зверя»…
Княжна вскинула голову. Даже, можно сказать, запрокинула, и взгляд вампира непроизвольно заскользил по ее шее, только не вверх, а вниз, где чуть выше грубой оторочки безрукавки, билась заветная жилка. Он сглотнул. Должно быть, так громко, что подбородок княжны камнем упал вниз к ямочке на шее, и граф поспешил отступить на шаг. Сделать это получилось с трудом, потому что он, не отдавая себе в том отчета, вкрутил палку в землю, из-за чего сейчас в сторону Светланы полетели комья земли и сосновые иголки.
— А я не русская барышня, — отчеканила Светлана. — Я — последняя из рода Басмановых и я — дочь предводителя петербургской нечисти. Прошу не забывать про это. Как и я не забываю, что вы вампир и что вашим заверениям в моей безопасности не сильно-то и стоит доверять. Но могу вас заверить, что здесь довольно нечисти, чтобы уберечь меня от вашего укуса.
Граф фон Крок сделал еще один шаг назад и почувствовал спиной дверцу экипажа.
— Я не знаю, чем заслужил ваш гнев, барышня, но отныне и впредь буду держаться от вас на расстоянии пушечного выстрела.
— Поверьте, так будет лучше для нас обоих, — отчеканила Светлана. — Позвольте только одолжить у вас на этот день господина Грабана. Он поможет мне управиться с тяжелой клеткой.
— Безусловно, княжна. Раду в вашем полном распоряжении. Только что вы собираетесь делать с… — граф понизил голос до едва различимого шепота: — С Сашенькой?
— Я? — Светлана пожала плечами. — Ровным счетом ничего. Просто отнесу его бабушке, а она у нас настоящая финская ведьма, что-нибудь да придумает. Князь вот выстроил для нее этот домик еще в прошлом веке, а бабушка так и живет в своей старой землянке. Говорит, не уживётся с русской нечистью. А пока, как и договаривались, мы закопаем клетку в сено. Господин Грабан…
Но оборотень смотрел мимо княжны, и его уши совсем оттопырились и даже зашевелились.
— Ах, это отец, должно быть, Бурого с цепи спустил! — ахнула Светлана и вдруг сама бросилась в объятья графа.
Вернее, вампир думал так, раскинув для девушки руки и уже предвкушая, как услышит биение живого сердца на своей холодной груди, но, увы, Светлана пронеслась мимо и схватилась за ствол молодой сосны.
— Я же сказал, что не собираюсь вас кусать… — чуть ли не сплюнул голодную слюну вампир.
— Вам никто не говорил, что вы эгоцентричны? — выпалила тут же Светлана. — Бурый завалит нас обоих!
И в подтверждение ее слов из-за частокола выскочил волк. Огромный, свирепый, с всклокоченной шерстью. Он пронесся мимо трансильванцев и на всем ходу наскочил на княжну. Не держись та за дерево, то осела бы под тяжестью лап, опустившихся ей на плечи.
Волк с жадностью облизывал княжне лицо и зализал бы, кажется, до смерти, не вернись бы в тот момент князь. Мирослав схватил его за шкирку и отшвырнул к дороге, где он остался лежать неподвижно, прижав к голове уши. Княжна метнулась к волку и опустилась перед ним на колени. Теперь он лизал ей руки и даже не косился на обидчика.
— Прошу вас, папенька, впредь не швырять моего Бурого.
— Он серый, — поправил ее князь.
— Бурый! — выкрикнула княжна дребезжащим голосом. Вскочила на ноги и принялась неистово отряхивать рубаху.
Князь обреченно оглянулся к графу.
— Ну вы-то, трансильванец, в волках хорошо разбираетесь. Скажите моей неразумной дочери, что волк у неё серый.
— Конечно, серый, — снисходительно улыбнулся граф, но поймав суровый девичий взгляд, спросил: — Позвольте полюбопытствовать, в этой кличке есть какой-то сакральный смысл? В том, чтобы называть серого волка бурым?
— Есть, граф, у всего есть смысл. В темнице той царевна тужит, и бурый волк ей верно служит…
Граф смотрел ей на губы и не мог не заметить, как те дрогнули, и как княжна их прикусила.
— Бурый и Белый! — почти выкрикнула Светлана, делая шаг к господину Грабану. — Пойдемте, я познакомлю вас друг с другом и отпущу в лес за целебной травой.
Оборотень, держа тайную ношу у самой груди, покорно шагнул к Светлане, у ног которой уже терся другой волк.
— Позвольте, папенька, мне в баньку заглянуть. Посмотреть, что подруженьки вчера напряли, наткали, нашили… Я вам веники сама замочу. Вы какие, граф, предпочитаете, осиновые?
— Светлана! — одернул дочь князь. — Не время паясничать.
— Не время? — губы ее дрожали. — А, может, он, как все мы, сугубо страдать хочет…
— Из ваших рук, моя прекрасная княжна, — ответил с опозданием трансильванец, — хоть осиновые… Розги.