Ваше благородие. Дилогия
Шрифт:
Сани быстро пролетели
Незнакомый хуторок,
Новогодние метели
Не оставили дорог.
Солнце спряталось за тучи
И закончился денёк,
Поворачивай-ка, кучер,
В дом, где светит огонёк.
Заночуем
Тянет всех зимой к теплу
На перину из соломы
И сверчок поёт в углу.
Вот тесовые ворота,
Справа вход, залаял пёс,
Мужской голос со хрипотой:
Что за гостя Бог принёс?
Открывай, хозяин, двери,
Из Москвы я, лейб-гусар,
Не доехал я до Твери,
Путь не видно, конь устал.
В чистой горнице уютно,
На божнице Спаса лик,
Пахнет щами, очень вкусно,
От порога – половик.
Из-за яркой занавески
Вышла девушка-краса,
На ушах блестят подвески
И до пояса коса.
Чарку с водкой мне выносит,
На закуску – огурец,
На поднос кладу целковый,
Улыбается отец.
Стол накрыли как на праздник,
Каша, щи, грибы и мёд,
Труд крестьянина не праздный,
Знает день, что кормит год.
Звать хозяина Прокофий,
Дочку Аннушкой зовут,
Извините, барин, кофий
В доме нашем не дают.
Самовар запел нам песню
Про далёкие края,
Мне в мундире стало тесно,
Где ты, трубочка моя?
За степенным разговором
Я узнал про урожай,
Что Прокофий с дочкой, вдовый,
Да и жизнь в глуши не рай.
Проезжал
Что-то в книжечку писал,
Дочке дал серёжки в ушки,
А недавно услыхал,
Что издал писатель повесть
О гусаре молодом,
От любви забыл он совесть
И увёз в господский дом
Раскрасавицу-крестьянку,
Бросив батьку бобылём…
Ложись, барин, на лежанку,
Завтра в Тверь тебя свезём.
Утром выехал я рано,
Светит полная луна,
На груди болела рана
И душа любви полна.
К чему бы всё это? Вероятно, к тому, что впереди ждёт меня военная служба, раскрасавица и нечаянная любовь там, где даже и не подумаешь, и дальняя дорога.
Глава 16
От Вятки до Питера ехать не так далеко. Сутки до Москвы и половина суток до Питера. Пересадка в Москве.
Мне уже приходилось ездить из Сибири в Петербург с пересадкой в Москве, так что всё было как бы и знакомо.
С видом знатока я спросил у проводника:
– Колея всё ещё пятифутовая? (то есть 1524 мм шириной).
– Так точно, Ваше благородие, – козырнул мне проводник по-военному, как бы выражая уважение моей форме ученика реального училища, – пока пятифутовая, но уже начали работы по перешивке колеи на четыре фута одиннадцать и пять шестых дюйма.
Все мои домашние и Анастас Иванович просто остолбенели от моих познаний, вопроса и ещё более от познаний проводника, молодого парня, похоже подрабатывающего проводником в свободное от учёбы время. Как бы то ни было, но должности на железной дороге, государстве в государстве, всегда были высокими, а, возможно, парень слушатель заочных курсов инженеров министерства путей сообщения и имеет профессиональные познания в вопросах железнодорожного транспорта.
Вопрос я задал не праздный. В ширине железнодорожной колеи по всему миру идёт разноголосица и ширина колей колеблется от 1676 мм (пять футов и шесть дюймов) до 600 мм (один фут одиннадцать и пять восьмых дюйма). И даже наша самая первая железная дорога в Царское Село была шириной 1829 мм (шесть футов с миллионными долями).
Как всегда, это бывает в нашей истории, наши инженеры приняли стандарт 1524 мм, то есть ровно пять футов, чтобы не возиться со всякими футами и сотыми долями дюймов. А европейцы чуть попозже нас договорились о европейском стандарте в 1435 мм, то есть четыре фута и восемь с половиной дюймов. Вот и получилась разница в восемьдесят девять миллиметров, из-за которой ни мы по-человечески не можем въехать в Европу, ни европейцы точно так же не могут без возни проехать по территории Российской империи.