Ваше благородие

Стариков Николай Николаевич

— На мой взгляд, руководству УПА, боевикам надо предложить капитулировать. Перебьем ведь. А они все-таки воевали с немцами, были союзниками.

— Натворили они уже много бед. За преступления отвечать придется, не каждый согласится сдаваться добровольно.

— С самолета наблюдал за лесом. Много мелких населенных пунктов на его территории. До возрождения советской власти там далеко, бандиты рядом, которых надо кормить, поить, снабжать разведданными. Это и есть база действующих бандформирований.

— Рано или поздно против

них тоже будут приниматься меры.

— Не все добровольно идут на сотрудничество с УПА.

— А что делать? Не дашь добровольно, отберут силой. Сидит себе крестьянин и рассуждает, как ему жить дальше. Вваливаются вооруженные люди. Отдашь «добровольно» последнюю картошку, хлеб, сало.

— И волей-неволей попадают в разряд сочувствующих, помощников бандитов. Где выход?

Отселять из лесов и от лесов. Вопрос прекращения существования УПА будет решен сразу.

— Но это же… — Сергей не смог подобрать знакомого слова, да и сами действия выходили за рамки понятия.

— Депортацией называется, — подсказал Юрий Александрович.

— Ну это уж слишком…

— Пока мы это «слишком» не проведем, бандитские группы будут появляться вновь и вновь, в лесах возводить оборонительные сооружения, устраивать засады, рейды.

Командир кавалерийского полка слушал доклад разведки об обнаружении в селе Ёлки вооруженных людей.

— Сколько их? — спрашивает командир.

— Да кто их знает, — отвечает разведчик. — Наблюдали издали. Ходят от двора к двору по улицам. В одном месте они кучковались, группа не менее десятка человек.

— Сотня наберется?

— Вряд ли, но половина будет.

— Сколько дворов в селе?

— Двадцать четыре. Вокруг каждого сады и огороды, поэтому село кажется большим.

Результаты разведки тут же поступили в штаб дивизии, а там будто ждали сообщения. Немедленно поступил приказ: «Ёлки захватить, очистить от бандитов».

— Будь это нормальный противник, — говорит командир полка начальнику штаба, — мы бы сейчас применили полковую артиллерию, нам бы придали танки, поддержала авиация. Сейчас придется захватить село без всего этого.

— Надо охватить Ёлки с двух сторон, затем вести встречное наступление, — посоветовал начальник штаба.

— Новый полевой устав требует для кавалерийских частей организовать наступление «с ускоренной подготовкой», чтобы не дать противнику времени хорошо подготовиться к отражению атак. Так и будем действовать.

Через полчаса три эскадрона с северной и столько же с южной сторон за несколько минут проскакали мимо Ёлок на удалении до одного километра от его окраины. Потом бойцы спешились, отвели коней в укрытие, подразделения развернулись в цепь: два эскадрона в первом эшелоне, по одному во втором.

Для поддержки наступающих с северной стороны разместилась батарея 76-мм орудий.

Взяв карабины наперевес, кавалеристы начали сближение. Небо заволокло облаками, тихо. «Лишь бы не пошел дождь, пока не

окажемся в селе», — думает командир. Люди идут размеренным шагом в готовности открыть огонь. Уже хорошо видны хаты, бегающие между деревьями человеческие фигурки. Можно вести стрельбу на поражение, но неизвестно, кто там впереди. Когда подошли на сто — сто пятьдесят метров, окраинные сады ожили вспышками выстрелов из винтовок, автоматов и пулеметов. Среди наступавших появились убитые, послышались крики раненых. Цепи залегли, бойцы начали изготавливаться к ведению огня, но высокая прошлогодняя трава мешает наблюдению, хотя и укрывает надежно.

Открыли стрельбу орудия прямой наводкой. Застучали позади расположенные крупнокалиберные пулеметы, прошивая огненными трассами сады. Вспыхнул впереди сарай, видно, как хозяева начали его тушить. Не лежит душа вести огонь по людям, борющимся с бедой. Прекратила огонь батарея. Вновь поднялись кавалеристы в полный рост, двинулись ускоренным шагом вперед, но сады опять ожили губительными выстрелами. Все повторилось. Но теперь загорелось на краю села подворье, садом примыкавшее к лесу. Тут тушилыциков пожара оказалось еще больше. В Ёлках идет бой, а на его окраине люди ведут борьбу с огнем.

Еще дважды кавалеристы безрезультатно поднимались в атаку. Командир полка ввел свой двухэскадронный резерв в бой. Конники пронеслись с оголенными шашками по единственной улице до сгоревшего дома, но кроме местных жителей в селе посторонних не оказалось. Назначенный три года назад немцами староста — старик с трясущимися руками, виновато опустил красные слезящиеся глаза.

— Были чужие люди, стреляли из садов в красноармейцев, а потом ушли в лес, когда тушили пожар.

— Сколько их было? — спросил прибывший представитель армейского СМЕРШ.

— Десятка три. Пятерых из них убили, шестерых ранило. Убитых приказали похоронить, раненых забрали с собою.

— Обещали прийти еще?

— Сказали, чтобы мы подготовили по мешку картошки и хлеба. Значит, придут.

— Погорельцам помогать станете?

— А как же? Селяне — народ дружный. С завтрашнего дня начнем заготавливать сухой лес, к осени дом построим.

— Есть у вас надежный доверенный человек?

— Это зачем?

— Завтра пошлете его в лес, нужно установить местонахождение побывавшей у вас банды.

— Зачем посылать? Я без разведчика знаю.

— Так где же?

— Километрах в трех отсюда есть большое болото, посреди которого остров. В начале века это было глубокое озеро, мальцами рыбу там ловили бреднем. Кто-то давнымдавно построил на острове избушку. Теперь это развалюха. Но внутри она укреплена, а под нею два бункера на чету каждый. Партизаны там укрывались, теперь новые люди освоили.

— Как попасть на остров?

— Этого я не знаю. Партизаны что-то там придумывали. Немецкий патруль однажды пытался перебраться туда, но из болота их вытащили мертвыми.