Ваше благородие
Шрифт:
— Ты что, белены объелась? — С лица дежурного мигом слетела улыбка. — Я же в шутку, — уже совсем серьезно ответил он.
Срочной работы не было. Юля достала из сейфа отпечатанную с ошибками бумагу, начала перепечатывать текст.
В это время дверь широко распахнулась и в комнатушку ввалилась Анастасия Филипповна, заведующая хозяйством райотдела милиции — вездесущая тридцатилетняя бабенка с недобрым языком, засидевшаяся в девках еще до войны. Бдительностью на почве супружеской верности и нравственности она заслужила авторитет
— Чаво же это ты, милочка, позволяешь себе? — выпалила она с порога.
— Что? — покраснела Юля.
— Вот уже на рака вареного стала похожа, — сказала с улыбочкой незваная гостья, посмотрев на раскрытый сейф.
— Тетя Настя, чего я позволяю?
— Я тебе дам, «тетя Настя». Анастасия Филипповна я. Так и кличь.
— Приедет Каден, вы у него спросите, что я делаю, — не поняла, о чем идет речь, Юля.
— Не придуривайся, — повысила голос Настька.
— Вы знаете, — осмелела Юлька, — без разрешения начальника райотдела МГБ входить в помещения службы запрещено. О вашем посещении я доложу старшему лейтенанту. С ним и разбирайтесь.
Не ожидая решительного отпора смазливой девчушки, как мысленно называла новую секретаршу Настька, она решила ретироваться.
— Разберемся на партийном собрании группы, — пообещала разгневанная женщина.
Настьке нравился Каден своей обаятельностью, приятным внешним видом. Не раз грезила о ласках старшего лейтенанта, но в его взглядах не чувствовала взаимности. Мечтала все-таки как-то привлечь его внимание. А тут эта Юлька вдруг возникла между ними. «Надо поговорить с женой Кадена, пусть напишет заявление в партгруппу, раскрутим. Еще прибежит ко мне», — думала она, лежа в своей холодной постели.
Перед обедом в комнатушку к Юльке вошел возбужденный Каден.
— Отчебучил твой Вадим в Горшовке! — сказал он, опускаясь на стул.
— Что случилось? — с тревогой спросила девушка.
— Стреляет редко, да метко. Угрохал двух бандитов да еще одного живым захватил. Прочитаешь потом в «Сталинском кличе».
— Как же он с ними справился?
— Девица одна ему помогала, Веркой зовут. Он сторожит на току, она пришла к нему в гости, а тут бандиты как на грех.
— Чего Верке надо было ночью идти к нему? — ревниво сжались губы девушки.
— У него на току каждый вечер улица собирается. На этот раз все уже разошлись, а Вера осталась. Один бы он не справился, — пощадил Каден чувства помощницы, — погиб бы наверняка.
— Ой! — воскликнула Юля. — Что же теперь будет с Вадимом?
— Разберемся, что за банда. А Вадима представим к награде.
— Когда он приедет? — зарделась девушка.
— Привез я Вадима с собою. Дома сейчас. Нужны будут его показания.
— А Верка как же?
— Беседовал с нею. Перепугана до полусмерти. Вызову попозже.
Юля рассказала о посещении Настьки, о ее угрозе в чем-то
— В чем же она хочет разбираться? — спросила девушка.
— В наших с тобой отношениях, — посмотрел Каден в испуганные глаза Юли.
— Они у нас есть?
— В глаза твои мне смотреть хочется, — неопределенно ответил старший лейтенант. — Но мы еще подумаем, кто будет разбираться.
Не прошло и получаса, как Каден через дежурного по райотделу вызвал к себе в кабинет Настьку. Женщина вошла, осторожненько присела на краешек стула, невинными глазами посмотрела на начальника отделения.
— Рассказывайте, — обратился Каден к Анастасии.
— О чем?
— О том, как вы хотели похитить секретные документы у секретаря районного отделения НКГБ.
— Ни о чем таком я даже не думала.
— Вы пытались расстроить чувства молодой девушки, да так, чтобы она выскочила из кабинета.
— Это о чем вы?
— О попытке похищения секретных документов.
— Не думала я такого.
— Вам бы хотелось, чтобы так и было. На раскрытый сейф смотрели? — неожиданно спросил Каден.
— Смотрела, — не поняла Анастасия каверзности вопроса.
— Зачем?
— Просто так. Посмотрела и все.
— Просто так в сейф не заглядывают. Я вынужден вас арестовать. С кем связаны, кому хотели отдать документы, на кого работаете?
— Товарищ старший лейтенант, вы же меня знаете много лет по совместной работе. А теперь вон чего говорите.
— Я вам не «товарищ», а «гражданин начальник».
— Вы все это всерьез, товарищ Каден?
— Подпишите протокол допроса.
Каден протянул лист бумаги растерявшейся женщине. Анастасия начала от волнения читать по слогам, буквы прыгали со строчки на строчку: «… внимательно вглядывалась в открытый сейф… выдворить молодую девушку… похитить документы… передать в руки…»
— Ничего же этого не было.
— Отказываетесь подписывать? Отпирательство бессмысленно. Вы уже разоблачены как шпионка.
— Да что вы! — заплакала Анастасия.
Каден выглянул за дверь, позвал дежурного по отделу.
— Уведите арестованную!
— Настю, что ли?
— Возможно, вы заодно с нею?
— Как можно! — испуганно сказал дежурный, вынул револьвер и направил его на потемневшую лицом женщину, окрепшим голосом скомандовал:
— Встать! Руки назад! Идти не оглядываясь в третью камеру.
Плачущая женщина поплелась по родному коридору, оглушенная невероятным обвинением.
Верно гласит пословица: от тюрьмы да от сумы не зарекайся. Долгие вечер и ночь провела Анастасия одна в камере. Какие только мысли не приходили в голову! И ничего путного не получалось. Одна из них чаще и чаще возникала, противная, унизительная, но спасительная: просить прощения у Кадена и его красотульки на коленях. Не веря в надежность придуманного, она тем не менее успокоилась и с рассветом даже задремала.