Ваше Сиятельство 3
Шрифт:
— Хорошо, не будем вызывать друг у друга неприятных эмоций. Да, кстати, если ты будешь сдавать зачет сегодня, то я могла бы прийти и поддержать. Захочешь — сообщи мне на эйхос, — Ленская повернулась и пошла к подругам.
Я ожидал, что разговор может выйти более острый, и когда виконтесса отошла, стало как-то сразу намного легче.
— Расстроилась? — я повернулся к Ольге, заслоняя от нее спиной виновницу наших эмоций и обступивших ее подруг.
— Да, — сказала она. — Спасибо, что в этот раз не промолчал. Я уже думала просто уйти и оставить вас двоих беседовать о геометрии.
— Ты хотела со мной серьезно поговорить. Собиралась это сделать после ночи ведьм, — напомнил я, уводя княгиню по коридору.
— Но не на перемене. Поговорим
— У меня есть проблема, Оль, — я подумал, что сейчас очень полезно сообщить о своих неожиданно возникших нуждах и сказал: — В моей комнате все сгорело: много книг, все школьное, коммуникатор и мебель.
— Тебе нужно чем-то помочь? — она остановилась у окна, и прозвучал звонок на урок.
— Да. Помочь с выбором одежды. У меня сгорели все вещи. Вот это… — я рукой по куртке и джанам, — все что у меня есть.
— Голодранец! — рассмеялась она, наверное, радуясь, что наш разговор перешел к бытовым пустякам. — Это приятные для меня хлопоты. Я очень люблю выбирать одежду. Причем не только себе. С удовольствием выбираю ее папе и маме.
Мне захотелось ее поцеловать. И я сделал это вопреки всем правилам дворянского приличия. Впрочем, в школе нет таковых правил. Их стирает молодость, дразнящие страсти и интриги. После чего мы пошли на урок.
— Кстати, вчера я летала с папой на его «Орионе». Скорость стала такой огромной, что дух захватывает. Отец сказал, что благодаря твоему изобретению. Я за тебя очень горда, Саш, — сказала Ольга, входя в класс.
— Это моя совместная разработка с графом Голицыным, — поскромничал я, в то время как сердце затрепетало от ее лесных слов.
Я люблю эту жизнь. Очень люблю за кипящие волны эмоций, когда тревога и разочарование вдруг сменяется радостью и вдохновением.
До конца занятий меня не покидал вопрос: «как поступить с Ленской?». Причем не вообще в отношениях с ней, а именно сегодня. Я не хотел расставаться с этой милейшей актрисой. Она очень зацепила меня, и я был готов всерьез побороться за право встречаться с ней перед княгиней. Думал, если Ольга смирилась с Айлин довольно легко, то каким-то образом может смириться и с Ленской. Но этот вопрос перспективы, будущих дней. А как поступить сегодня? Скинуть Ленской сообщение на эйхос, мол, да, давай встретимся после занятий. Ведь и она, и я, и Ольга понимали, что дело не в зачете. А в том насколько для меня ценны пока еще не совсем состоявшиеся отношения с Ленской. И для княгини сейчас важно это понять. Для нее вообще критически важно ощущать себя на первом месте без всяких условностей. Тут же вспомнилась похожая ситуация с Айлин. Но тогда все обошлось без взрыва эмоций, благодаря мягкости, необычной уступчивости Айлин. Но Ленская совсем другая. Как я успел ее понять, она еще та лиса, которая может хитрить, играть удобные ей роли, но может очень больно кусаться. Если же я проигнорирую предложение Ленской о встрече после занятий, то это может ее серьезно обидеть. Ведь я и так слишком явно стал на сторону Ольги в их недавнем диалоге. Это после всего того, что сегодня и вчера у меня было со Светланой! После разговора по пути в ванную и в самой ванной! Ей в самом деле есть на что обижаться.
В одном из миров ходила интересная поговорка: «За двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь». Она справедливо лишь отчасти. Здесь все зависит от навыков ловца. Свои я проверял много раз, и чаще всего мне удавалось доказать ошибочность этой поговорки. В этот раз я решил схитрить. Не стал отправлять сообщение Ленской сразу, хотя наговорил его на эйхос, в момент, когда Ольги не было рядом. Отправил лишь войдя в класс, где должен был сдавать зачет. Ольга помахала мне ручкой у двери, оставляя один на один с теоремами великих геометров и формулами, которые я отлично знал.
Дождавшись преподавателя, я получил лист с контрольными вопросами и тогда отправил сообщение Светлане. Оно было таким:
«Свет, извини. Раньше не мог, не хотел говорить в эйхос при Ольге. Мне было бы приятно, если бы дождалась, пока разберусь с зачетом. За полчаса справлюсь».
Ответ от виконтессы пришел почти сразу, я даже не успел прочитать все вопросы:
«Вообще мне было очень обидно. Я уже вышла из школы».
Мне не осталось ничего иного, как читать контрольные вопросы и думать над их решением. Поскольку мне выпало решение аж трех геометрических задач с начертанием графики, я провозился больше получаса, но со всем вопросами справился и, сдав работу, вышел.
Спустился вниз по пустой в этот час лестнице и в фойе на диване увидел ожидавшуюся меня Ленскую.
— Ну как, успешно? — спросила она, вставая. — Время до репетиции есть, решила тебя подождать.
— Спасибо, Свет, — я обнял ее и поцеловал в губы.
— Даже так? Не боишься, что кто-то это увидит, передаст твоей девушке? — язвительно произнесла она.
— Свет, не обижайся. Ты же с самого начала знала, о моих отношениях с Ковалевской. И я говорил, что они для меня очень важны. Зачем ты начала говорить ей это все? — я перехватил сумку в другую руку и повел виконтессу к двери, не желая, чтобы кто-то в школе слышал наш разговор.
— Затем, что я хотела обозначить перед ней, что я для тебя тоже что-то значу. Я рассчитывала, что после этой ночи, я заняла место в твоем сердце. Обидно, что ты это не поддержал, — с явной горечью сказала она.
— Если бы я это поддержал, то Ольга тут же ушла бы. Свет, я тебе еще раз говорю: я не хочу с ней рвать отношения. Она очень дорога мне. И ты для меня стала очень много значить. Только не надо это доказывать Ковалевской, — попросил я, выходя из школьных ворот. — С Олей можно и нужно решать вопросы по-доброму. Скажу тебе откровенно, у нее непременное правило: она должна быть в отношениях первой. Это железное правило и не надо пытаться его изменить. Если ты это можешь принять и не будешь оспаривать, не будешь пытаться задеть ее, то Оля через какое-то время может примириться с тобой, как примирилась с Айлин.
— Мне легче быть твоей тайной любовницей, чем в униженном положении. Я могу унижаться перед тобой. Даже делала это с удовольствием в постели. Делала для тебя, но перед ней как-то не хочется, — она остановилась, дожидаясь пока я прикурю. — Идем на стоянку, посидим немного в эрмике. Потом отвезу тебя если захочешь.
— Ты неправильно это понимаешь: тебя никто не просит унижаться, и никто не отнимает у тебя достоинство. Просто признать, что Ковалевская номер один в этом, как ты называешь, треугольнике — это не унижение. Не пытайся все сломать, прояви терпимость и мудрость, — я свернул к стоянке, пряча в карман коробку «Никольских» и зажигалку.
— Хорошо, Саш. Я сделаю, как ты просишь. Я буду играть роль номер два. Хотя в нашем театре я всегда исполняла только первые роли. Ты много не понимаешь… — она зазвенела ключами, доставая их из сумочки.
— Чего не понимаю? — я остановился возле ее «Электры».
— Того, что я так быстро… вот не поверишь, успела полюбить тебя. Того, что когда мы утром говорили… Ну тогда, когда ты вел меня в ванную, а у меня по ногам текло кое-что твое, тогда я искренне верила, что у нас все всерьез, и я не просто девочка для редких встреч, — Ленская открыла дверь, как-то неловко плюхнулась на сидение и из ее глаз потекли слезы. — Ты думаешь, мне легко было все это? Думаешь, я с такой легкостью соглашаюсь переспать с парнем при первой же встрече? Нет, Саш. Это я для тебя стала такой. А ты мне сделал больно, сказав так при Ковалевской, мол, не говори моей девушке обидные вещи. Наверное, меня боги наказали. Знаешь, что я в тот миг вспомнила? Вспомнила, как возле кладбища ты попросил меня сыграть роль и сказал тогда своей баронессе, что теперь я — твоя девушка, ясно намекая, что она для тебя так себе, персонаж менее важный. Я вполне понимаю, как было обидно ей. И теперь я на ее месте.