Ваше Сиятельство 5
Шрифт:
До Москворечья, если ехать через мост Литейщиков, отсюда можно было добраться минут за тридцать. Поглядывая на огни проплывающих мимо магазинов и ресторанчиков — а их здесь располагалось много — я окончательно расслабился. Снова отогнал зачавшиеся мысли об Артемиде, а вот мысли о миссис Барнс впустил. Они были свежи и где-то интересны, способны немного развлечь. Да, я ее сразу повесил на нее ярлык стервы. Той, которая наверняка легко манипулирует наивным в подобных вопросах братом, и мужа держит за дурака. Стервы беспринципной и жадной до удовольствий — вот последнее рано или поздно с ней может сыграть дурную шутку. Но вместе с тем стервы очень интересной. Возможно, я ее еще не очень хорошо понимал, и на самом деле миссис Барнс не во всем такая, как показалась мне сразу, не такая, какой ее выдали первые мысли. Ведь все мы бываем в какой-то момент времени, тем более на волне негативных эмоций, наполнены не очень приятными мыслями, но это не значит, что мы насквозь такие. Если бы я не был так занят, и не чувствовал вину перед Ольгой, то занялся бы ей на некоторое время. Возможно, я не в последний раз узнал сладость ее ротика или мокрой, дрожащей в конвульсиях вагины. Если такое будет, пусть будет. Для меня это имеет ценность, приблизительно как бокал хорошего вина, которое можно иногда позволить, а через несколько часов забыть о его вкусе. А может быть и нет. Может этот вкус меня увлечет.
Пискнул эйхос. Талия? Я захотел потренировать интуицию, вошел во разделенное внимание, сосредоточился… Нет, не Талия, и не Оля. И даже не Ленская. Майкл?.. Очень похоже, есть какие-то пересечения, но не он. Элизабет! Сука! Откуда у нее мой номер? Его мог дать только Майкл или мама. Но последнее очень вряд ли.
Я сделал громкость потише и нажал боковую пластину:
«Мой демон, забыла тебе сказать… Даже не хочется сейчас об этом думать, не хочется тебя расстраивать…» — она как актриса держала паузу, явно желая посильнее тронуть мои чувства, и сейчас ее сильный английский акцент делал ее речь какой-то таинственной и даже трагичной, — «в общем, я могла залетать», — продолжила она. — «Между нами было так много страсти, я просто не успела, не смогла предупредить, что в меня нельзя. А ты кончил два раза. Или три? Я не считала. Мне было так хорошо, что мне стало все равно, что будет потом. Кажется, из меня даже после душа текут твои соки. Это очень приятно и очень тревожно. Я вот о чем волнуюсь: Теодор бесплоден. По крайней мере до сих пор у нас не получалось с ребенком. И если мои опасения сбудутся, то я не смогу с ним объясниться. Надеюсь, ты не отвернешься от меня, мой демон. Поможешь как-то с Теодором?».
— Ах ты сука! — я это сказал вслух. Ведь она, в самом деле может использовать беременность или вымышленную беременность для каких-то своих целей, о которых я пока не имею понятия. Что она имеет в виду под «поможешь с Теодором»?
«Астерий, сколько раз ты обжигался на этом! Зачем суешь свой член, куда не следует?» — сказал я себе, зная, что этот вопрос для меня практически вечен, и через тысячу лет я буду его задавать себе. И самое смешное в том, что я этим членом думал наказать ее — сестру Майкла. Разве можно наказать самым жестоким трахом, такую суку как Элизабет? Ох, эта глупое мужское ощущение победителя — победителя в постели! Ведь я ее вовсе не наказал, а очень даже потешил, порадовал и дал теперь повод попробовать выжать выгоду из меня.
Глядя на огни одной из Имперских башен, уходящие в небо, я поднес эйхос ко рту и сказал:
«Знаешь, о чем я жалею, Элиз? О том, что воткнул тебе не в то отверстие. Сейчас бы одной проблемой было бы меньше. Что касается помощи… Если ты действительно залетишь — а это, как ты понимаешь, крайне нежелательный поворот для меня — то я тебе готов помочь только деньгами. Ты взрослая тетенька, почти на десять лет старше меня. Надеюсь, тебя не нужно вести по этой жизни за руку, чтобы ты решила подобную проблему? И я не совсем понял, о какой помощи с Теодором ты говоришь? Надеюсь, у тебя в порядке с головой и ты замышляешь каких-то особо радикальных решений».
— Сука… — еще раз повторил я. Вспомнилась Ленская, которая озаботилась тоже такой проблемой. Но Света — это совсем другой уровень отношений. Она уже стала близким мне человеком, которого приняло сердце. На Ленской я мог бы даже жениться — сделать ее второй женой при согласии Ольги. А эта чеширская блядь… Вот попробуй теперь, взгляни на жизнь под другим углом. Я все-таки надел на лицо улыбку и подумал, что когда-то буду смеяться над этой ситуацией, чем бы она не закончилась.
Мы подъезжали. Слева уже была Павелецкая площадь и гостиница «Божественная Высота», где меня с особым нетерпением ждала Талия Евклидовна, сияла голубыми огнями в ночном небе.
Зайдя в гостиницу, я не стал подходить к стойке распорядителя, чтобы лишний раз не обозначать свое присутствие. Ведь пока не было ясности, как мы будем удалять отсюда мертвое тело того парня. Направился прямо к подъемнику. Тут же преградивший мне путь охранник, отступил в сторону, когда я показал свой дворянских жетон и сказал:
— Граф Елецкий. К баронессе Евстафьевой.
Стоявший рядом привратник услужливо набрал двумя лимбами номер нужного этажа и объяснил, как пройти к апартаментам баронессы.
Талия открыла дверь сразу, словно дожидалась меня под ней. Обняла, прижалась и тут же отпустила, пояснив:
— У меня теперь Родерик. Прости, целоваться не могу, — потом добавила, мигом погрустнев. — Был Родерик, блядь. Саш, он же еще может вернуться? Скажи правду! Он же маг! Он не может меня оставить!
— Дорогая, будем надеяться, что да. Родерик знает, как противостоять потоку. Не думаю, что его унесло, — успокоил ее я, проходя в зал. — Давай пока не будем поднимать волну по твоему призраку, а разберемся с телом. Как ты его говоришь, звать? — по ее взгляду я догадался, где дверь в спальню.
— Ерофей. Барон, блядь. Кажется Семенов, — она пропустила меня к кровати. — Правда, урод такой? Как мог Родерик его выбрать?! Ебнуться можно!
Я включил еще один светильник на стене, чтобы лучше оглядеть труп. Затем стал на одно колено на кровать и дотянуться до его руки. Рука была холодной, суставы сгибались, но уже не так хорошо, значит, трупное окоченение началось. Обычно оно идет сверху вниз, значит с мышцами головы, шеи несколько хуже, чем рук.
— Вы пили спиртное? — спросил я, зная, что алкоголь и некоторые другие вещества могут значительно влиять на скорость и полноту окоченения.
— Да. Бутылку полугара выжрали и немного ликера. Он в основном пил, я три или четыре рюмочки, — Принцесса Ночи достала коробочку с «Никольскими» и протянула мне.
— В самом деле, чего Родерика угораздило влезть в это тело? — этот паренек мне тоже не особо нравился. Может он и хороший человек, даже скорее всего так, но внешне явно не покоритель человеческих сердец. — Расскажи, где Родерик его подобрал и вообще, как все было.
Я взял сигарету, прикурил, слушая сбивчивый рассказ Талии. Главное, что я понял: Родерик вселился в рыжего в Палатах Спасения, что Каменном спуске. И это очень хорошая новость: значит поступление барона Семенова в околосмертном состоянии там задокументирована, и дальше при любом раскладе, на Талию не повесят подозрение в убийстве.
— В общем так, — сказал я, выпуская струйку дыма. — Возможные варианты таковы… Первое, самое правильное, но в то же время не простое: сообщить в полицию. Мол, пришел к тебе в гости, выпил бутылку полугара и отчего-то отдал богам душу, что в общем-то и есть правда. Минус в том, что будет много вопросов. Приедут из канцелярии Надзора Чести и Права, все-таки какой-никакой барон, — я заметил, что Талия отрицательно качает головой, и перешел в следующему варианту, который ей тоже явно будет не по вкусу, но на всякий случай его тоже я решил озвучить: — Сообщить твоему отцу…