Ваше Сиятельство 8
Шрифт:
— И еще успеть навестить бедненькую Элизабет, пострадавшую в очередной раз из-за своей похоти, — Артемида накинула тунику на мокрое тело. Золотое шитье засверкало в лучах утреннего солнца.
— Обязательно навещу. Я забочусь о своих друзьях и подругах, — я начал одеваться, опасаясь, что она снова начнет неприятный разговор о роли Геры во вчерашнем происшествии в имении князя Мышкина.
Примерно так и вышло. Только теперь Арти зашла с другой стороны:
— Если бы я только знала, я бы первая оказалась там и остановила баронессу Евстафьеву. Конечно, не из-за теплых чувств к этой
— Дорогая, опять ты об этом. Твоя роль есть и будет самой первой. Не мучай себя подобными вопросами, — я застегнул рубашку и подошел к ней. — Если Гера помогает мне, то что в этом плохого? Я знаю, что она ничего не делает просто так. И знаю, что ей нужно.
— Ты не думаешь, что Гера может играть тобой? И все что случилось, подстроено ей, чтобы сблизиться с тобой, показать свою важность, даже незаменимость для тебя, — Небесная Охотница, зазвенев золотыми пряжками, надела пояс. — Не думаешь, что эринии, которые вдруг стали появляться, это лишь хитрое напоминание от Геры. Мол, смотри, Астерий: раньше тебе было очень плохо, а теперь, благодаря мне хорошо. Почувствуй разницу, Астерий!
— Думаю. Такой вариант очень возможен. Но если она играет полезным для меня образом, то почему я должен быть против этого? Пусть играет. Проводишь меня? — я направился по мраморной дорожке сада. Мне в самом деле стоило поторопиться, чтобы успеть на экзамен хотя бы к двенадцати.
— Аполлоном она тоже играла полезным для него образом. Не боишься уподобиться ему? Ты, конечно, намного умнее Феба, но и во столько же раз ты более падок на женские прелести, — заметила богиня, направляясь за мной. — Вижу ты уже определился, и решил между моей матерью и Герой выбрать последнюю. Так, Астерий?
— Дорогая, я еще не определился. Повторить, что мне особо не нравится в Лето? То, что она пальцем не желает шевельнуть для того, чтобы я был расположен к ней. Ее высокомерие так же велико, как и ее глупость. Хотя не удивительно — эти вещи всегда ходят рядом. Пусть появится передо мной, пусть извинится. Извинится за то, что так старательно пыталась поссорить нас, и тогда я подумаю. А пока, Арти, как бы тебе не было это неприятно слышать, но мне понятнее и ближе Гера, — сказал я, остановившись перед длинной лестницей, сходившей в долину.
Дальше почти всю дорогу к порталу мы молчали. Я чувствовал тревогу на душе Артемиды и вполне понимал ее причины. Они были не из-за Лето. Разящая в Сердце прекрасно понимала причины моего отношения к ее матери и мою правоту в этом вопросе. Арти все больше боялась моего сближения с Герой и ревновала к коварной обольстительнице, забравшей у нее брата и в свое время, околдовавшей самого Перуна.
У портала возле серебряных водопадов, когда мы остановились, чтобы попрощаться Артемида сказала:
— Мне хочется видеть тебя каждую ночь. Так жаль, что это невозможно. Между нами, как всегда, пропасть: пропасть во времени земном и небесном; пропасть из дел и забот, которыми мы оба заняты. Знаешь, чего я хотела бы?
— Скажи. Иначе я буду теряться в догадках. Без сомнений и у тебя, и у меня много разных желаний. Даже тех, которые касаются нас двоих, — я любовался моей небесной возлюбленной, стоявшей перед водопадами, которые грохотали за ее спиной. Их длинные струи блестели серебром, так же как ее волосы.
— Я бы хотела, чтобы у тебя не было никаких забот и обязательств на земле, тогда бы ты смог переселиться в мои владения, и мы жили бы в одном времени, были почти всегда рядом, — сказала Артемида и продолжила: — Но я понимаю, что это невозможно. Ведь я призвала тебя, чтобы ты исполнил то, что назначено в Вечной Книге. Иногда мне кажется, что для богов куда больше невозможного, чем для людей. Более чем люди мы зависимы, ограничены и менее счастливы. Люди за свою короткую жизнь способны пережить больше радости и испытать больше счастья, чем боги за вечность.
— Нет же, Арти! — я попытался не согласиться с ней.
— Помолчи! — она приложила палец к моим губам. — Ты улетишь в Индию и никому неизвестно что будет там и как долго это продлиться. На тех землях люди поклоняются другим богам. Там другие законы и другие божественные потоки. Я мало буду знать о тебе и что с тобой происходит. Меня это очень тревожит. А завтра ты отправишься со своей невестой на Карибы — мне грустно. При этом я рада, что ты будешь именно с Ольгой Ковалевской. Я к ней немного ревную, но знаю, что она самый светлый человек возле тебя. И еще знаю, что ты сегодня будешь очень расстроен.
— Чем расстроен? — Небесная Охотница удивила меня, при чем не только последними словами, но и всем сказанным.
— Я не скажу. Не скажу, чтобы не портить тебе этот день. Но тебе, Астерий, будет полезно пережить это. Полезно вспомнить, что иногда переживают другие. Хотя я не сомневаюсь, что ты переживал подобное много раз. Я хочу… — она замолчала и отвернулась.
— Дорогая моя, в чем дело? Говори уже, раз начала! — попросил я, отчаявшись ждать продолжение и слушать вместо ее слов грохот падающей воды.
— Нет. Уходи, тебе пора, — не поворачиваясь, сказала Артемида.
— Ладно. Я терпелив. Ты не первый раз многое недоговариваешь. При чем недоговариваешь в очень важных ситуациях. Так, например, было в случае с Айлин, когда вы без меня определяли ее судьбу. Было и потом… — не могу сказать, что я рассердился на нее, но меня это задело. При чем больше, чем тот раз, когда Ольга вместе с Ленской о чем-то шептались, держа от меня в тайне суть их разговоров, которые явно касались меня. Странно, что моих женщин объединяла одна общая черта — держать, что-то от меня в секрете и при этом считать, что это мне во благо. Исключением, наверное, была только Элизабет.