Ваше Сиятельство 8
Шрифт:
— Не буду тебя мучить, Саш, так что со мной сегодня только обед. Хорошо, поехали к Мышкину. Подожди немного, — она повернулась у школьных ворот ко двору, школе, перевела взгляд на школьную площадку. — Знаешь, мне немногое грустно. Радость, конечно, тоже есть. Такие смешанные, сильные и сложные чувства. Ведь для нас всего этого… — Ковалевская обвела рукой весь школьный двор, — больше не будет. А мы сейчас куда-то торопимся, строим планы на день, на неделю, на годы вперед. Спешим куда-то и не слишком понимаем, что расстаемся с этим навсегда. Да, мы еще появимся здесь, чтобы получить дипломы. Может будем заглядывать сюда иногда, проходя мимо. Но настоящая финальная точка сегодня. И в классе все радостные, полные вдохновения, но ведь на самом же деле это грустно!
— Да, это грустно, — признал я, обняв ее сзади. Отстранившись от восприятия как Астерий, я дал больше места тому, прежнему Елецкому, частицы души которого были со мной. Через него я мог всецело пережить этот торжественный и на самом деле грустный момент.
— На твоем эрмике поедем? — после долгого молчания спросила Ковалевская.
Я кивнул, положив голову ей на плечо, зарываясь лицом в роскошные, золотистые волосы своей невесты.
— Тогда отправлю сообщение своим, чтобы забрали «Олимп». Наконец ты меня начал возить. А знаешь, это приятно, — она достала из сумочки эйхос.
Мы с трудом нашли место для парковки возле Красных Палат. Я кое-как влез между клумбой очень неудачно поставленным «Енисеем». По пути к целительному корпусу вместе с Ольгой прослушали сообщение от Бориса Егоровича. Он возмущался, что Ольга, как он выразился, «обставила» его, обратившись к Денису Филофеевичу. Но возмущался по-доброму, по тону князя я понял, что он скорее доволен тем, как его дочь разобралась с этой небольшой проблемой.
Предъявив дворянские жетоны охранникам, мы поднялись на седьмой этаж и там нас ждала довольно странная неожиданность. Некий заведующий верхними палатами виконт Пирогов — так значилось на серебряном значке на его груди — отказался нас пропускать. Когда Ольга сунула ему под нос свой княжеский жетон, он сказал:
— А кто вы ему будете, ваше сиятельство? С Геннадием Дорофеевичем очень сложно. Я решил ограничить доступ посетителей к нему, — при чем сказал он это как-то непочтительно, даже с явно выраженным пренебрежением.
— Я буду княгиня Ковалевская Ольга Борисовна. И кем я прихожусь князю Мышкину я не должна отчитываться перед вами, — сказала Ольга, убирая жетон и потянувшись к эйхосу.
Я подумал, что она решила набрать отца или вовсе цесаревича и остановил ее руку.
— Смею вас известить, Геннадий Дорофеевич родственник самого князя Козельского, как вы понимаете человека очень важного. И я тоже, между прочим, его родственник. Поэтому я решаю, кого можно допустить к Мышкину, а кого нет. Пока мной выдано разрешение только его невесте, — с усмешкой сказал он.
Я не знаю, какие нездоровые ветры дули в голове этого виконта Пирогова, но почувствовал, что его гонор и очень странная позиция по посещениям задели даже невозмутимую Ольгу Борисовну. Удерживая ее руку, я спросил с язвительностью:
— Милейший, вы о каком Козельском говорите? Уж не о том ли, который по несчастью для нашей империи был главой Ведомства Имперского Порядка? Так этот мерзавец давно под следствием у графа Захарова.
Виконт Пирогов нервно сунул руки в карманы белоснежного халата и приоткрыл рот. Ни слова он не смог выдавить, и я продолжил:
— Прошу заметить, лично я передал его Ивану Ильичу вместе документами, доказывающими его преступления. И лично я надел наручники на ручонки этого негодяя. Так вы, получается, его родственник? Сочувствующий его положению или может как-то связанный с его неблаговидными делами? Вижу, вы, виконт, привыкли по малейшему поводу и без повода прикрываться именем своего родственника и чувствовать здесь какую-никакую значимость. С дороги, иначе вас самого сейчас придется лечить! — я оттолкнул его к окну, взял Ольгу Борисовну под руку, и мы пошли к палате Мышкина.
Сзади слышались жалобные вздохи виконта Пирогова.
— Елецкий! Ты вообще! — рассмеялась Ольга. — Я тебя люблю!
Мы остановились, чтобы поцеловаться. Я оглянулся — виконта Пирогова уже не было в коридоре.
— Надеюсь, ты не собиралась из-за этого мелочного вопроса связываться с будущим императором? — рассмеялся я.
— Нет. Но если честно, хотела виконта припугнуть, — сказала княгиня.
— Оль, кто в этом мире может быть страшнее меня? Если тебе надо кого-то припугнуть, то достаточно сказать об этом мне и ради тебя я превращусь в самый ужасный ужас. Кстати, какая палата у нашего Родерика-Мышкина? — номер палаты я даже не старался запомнить, зная, что Ольга в этом плане организована гораздо лучше меня, она всегда держит в голове подобные мелочи.
— Двадцать седьмая. Нам сюда, — глянув на указатель, Ольга свернула в правое ответвление коридора.
Мимо нас, жужжа, проехал робот-уборщик, и Ольга Борисовна заулыбалась. Меня это всегда удивляло: казалось, роботы и интеллектуально-механические системы поднимают ей настроение так же, как букет цветов.
Шагов через пятьдесят мы остановились у пластиковой двери с номером 27. Я открыл ее, пропустил Ольгу в палату.
Мышкин, наверное, спал. Голова повернута набок, дыхание частое, неглубокое. На его лбу поблескивала титановая пластина с разноцветными изоляторами и проводами, ведущими к какому-то неведомому мне устройству. Два провода тянулись от левого запястья князя.
— Мне его нужно осмотреть. Хорошо, что он спит. Я сейчас выйду на тонкий план, минут пять-семь им позанимаюсь. Если кто-то войдет, ты отвлеки так, чтобы меня не прерывали, — попросил я Ольгу.
— Да, ваше сиятельство, — она даже отпустила мне шутливый поклон и отошла в сторону, давая мне больше места.
Я закрыл глаза и вошел во второе внимание. Сосредоточился, неторопливо сканируя сначала физическое тело князя, затем переходя к его энергетическим оболочкам, отмечая входящие и исходящие энергопотоки. С позвоночником у него действительно была серьезная проблема. Даже не представляю, как могло так выйти, что один дротик раздробил сразу два позвонка. Самого дротика в теле уже не было — видимо его извлекли со стороны спины. Кроме серьезных повреждений в физическом теле я обнаружил многочисленные разрывы энергетических каналов. И это для меня стало непонятным. Дротик никак не мог подобное сделать. Элиз? Может она каким-то неведомым ей самой образом атаковала его на тонком плане одновременно с выстрелом из остробоя. Теоретически такое могло быть, и тогда надо признать, что «демон» чеширской баронессы — штука очень необычная и во многом опасная.