Ваше Сиятельство 9
Шрифт:
— Сюда, — сказал бесцветный голос сзади, когда Майкл подошел к серому особняку с барельефами двух рыцарей у входа. — Открывайте дверь и входите.
Барон Милтон подчинился, вошел. Там его встретил неразговорчивый человек, проводивший на второй этаж, в просторную комнату с массивным письменным столом и длинным простенком занятым книжным шкафом.
— Присаживайтесь, господин Милтон, — сказал ему мужчина средних лет, лысоватый с неприятными, будто присыпанными пеплом глазами. — Я — виконт Эндрю Коллинз. Уполномоченный по некоторым особо важным вопросам герцогом Уэйном. А ваш вопрос, барон, именно в числе особо важных. Таких, от которых зависит безопасность Британской империи. Позвольте,
— Разве это запрещено? Любой свободный человек в праве выбирать, где ему жить, — негромко произнес Майкл.
— Любая свободная страна, тем более могущественная империя в праве выбирать, как ей обходиться с предателями национальных интересов, — усмехнулся виконт Коллинз. — Вы, Майкл Милтон, не просто сбежали из родной страны, вы начали работать на интересы наших врагов. При чем в самой опасной для нас области, способной подорвать могущество империи и вовсе перевернуть сложившиеся мировые устои.
Майкл молчал. С того момента, как его выволокли из сыскного агентства и вместе с ним забрали копии Свидетельств Лагура Бархума, но уже понимал, в историю влип и зачем он нужен этим людям.
— Ваша сестра, Майкл, совершила несколько грязных преступлений в Британии. К счастью, у нас длинные руки и мы смогли разыскать ее в Москве. Ее попытка убедить нас в собственной смерти и затаиться в России оказалась неудачной. Она уже в наручниках, на пути в Лондон. Вы же понимаете, что ей грозит за кражу древних артефактов, подрывающих безопасность Британии, и вывоз их за границу? Я уже молчу об убийствах, совершенных ей с особой жестокостью. Но… — Эндрю Коллинз встал из-за стола, подошел к окну. С минуту он молчал, поглядывая на закатные краски, отражавшиеся на золотистых стенах Платт-билдинг. Потом, неожиданно спросил: — А хотите чай?
— Нет, — Майкл замотал головой, и дрогнувшим голосом произнес. — Вы не договорили насчет Элизабет. Что с ней, скажите ради богов!
— Пока ничего. Я бы даже сказал, с ней пока все хорошо. И будет хорошо до тех пор, пока вы будете работать в интересах Британской короны. При чем работать изо всех сил, пытаясь искупить свои грехи. Если в ближайшее время нам не удастся получить перевод Свидетельств Лагура Бархума, то Элизабет пострадает или даже погибнет. Так что жизнь вашей сестры и ваша собственная в ваших руках, — виконт повернулся, на его лицо наползла гаденькая улыбка. — Ах, да, кстати вам от нее послание, — Коллинз вытащил из ящика стола эйхос отобранный у барона Милтона еще в Москве. Нажал боковую пластину и, сделав погромче, включил прослушку последнего сообщения.
Барон Милтон услышал испуганный голос Элизабет:
«Майкл, дорогой! Умоляю, сделай все, что они просят! Это страшные люди! Они убьют и тебя, и меня! Наша жизнь сейчас висит на волоске! Добудь для них эти чертовы переводы! Проси Елецкого! Придумай что-нибудь! Майкл, ты же у меня умный! Ты знаешь…» — ее речь оборвался от ее же вскрика.
Глава 8
Предатель
Мои опасения подтвердились. Пока не на сто процентов, но все шло к этому.
Вимана приземлилась на лужайке у правого крыла Багряного дворца, и третий камергер, видимо уже получивший самые свежие инструкции свыше, сказал:
— Александр Петрович, понимаю, у вас могли быть какие-то иные планы, но их придется отложить. Видите ли, распоряжение
— Хотелось бы сначала домой. Хотя бы привести себя в порядок, переодеться. Не могу же я предстать перед самой императрицей в таком виде! — несколько фальшиво возмутился я. Предстать-то я, конечно, мог перед Глорией в любом виде — этот вопрос меня не слишком заботил — но мне категорически не нравилось, когда кто-то, пусть даже венценосный, распоряжается моим временем и свободой. А вид мой… ну да, одежонка нечистая, особенно сорочка, порвана в нескольких местах, испачкана сажей вечернего костра. Однако сам я вполне себе ничего: отмыт до приятнейшего благоухания в ванне императрицы. В нее мы в нее с Ольгой Борисовной дважды окунались. И в последнее омовение меня посетила очень постыдная мысль… Не хочется ей делиться, но скажу: «а что, если бы в этой самой просторной и удобной ванне вместе со мной оказалась сама императрица?». Таких нескромных дум я устыдился, мигом отбросил их, но вообразить успел и осадочек остался.
— За это не беспокойтесь! О вашем виде, вернее одежде, доложено непосредственно ее величеству. Она примет вас так, как вы есть. Так что, прошу, — третий камергер ее императорского величества сделал многозначительный жест в сторону дворца.
— Не надо спорить — иди, Елецкий. Как освободишься, не забудь обзавестись новым эйхосом и сразу передать его номер мне через папу, — сказала Ольга Борисовна, подразумевая, что ей тоже придется обзавестись новым устройством связи.
— Вы, ваше сиятельство, можете подождать Александра Петровича в Малахитовом зале или, если угодно, вас доставят в любую точку столицы на этой же вимане, — сказал Эрест Павлович, обращаясь к княгине.
Ольга с утра была немного не в настроении. Даже не знаю, в чем причина. Казалось бы, после стольких не во всем приятных приключений, возвращение на родную землю должно радовать, как-то особо вдохновлять, но Ковалевская стала хмурой, неразговорчивой. Мне следовало спросить ее, в чем причина смены настроения. Может причина в общении с Борисом Егоровичем, который в ответном сообщении ее слегка поругал, что, кстати, случилось при мне впервые. Да и ругать ее было не за что. С любым из нас могло случиться такое, особо если учитывать, что Ольга села в эрмимобиль барона Кузьмина не по своей воле, а под влиянием Даши — на самом деле очень сильного ментального мага. Мне стоило объяснить это князю, как и многое из произошедшего в тот роковой день. Но для внятных объяснений пока не предоставилось возможности и времени.
Для себя я решил, что как только повидаюсь с мамой, так сразу отошлю сообщение Борису Егоровичу с просьбой о встрече: визит к Торопову, встреча с Элизабет, Ленской, Родериком и Талией — это все чуть позже. В общем, меня ждет сумасшедший день, и видимо не один. А Глория в ближайшее время может сделать его еще более безумным и неприятным. «Только бы не Индийское Семицарствие прямо сейчас!», — подумал я и обратился к богине: — «Арти, посодействуй, а? Как-то там, своими небесными путями-возможностями!», — при этом прекрасно понимая, что все это вне компетенции Небесной Охотницы, и даже Перун не держит в руках нити событий, записанных в Вечной Книге.
— Спасибо, не стоит беспокойства, — отозвалась Ольга на предложение камергера и, повернувшись ко мне сказала: — Я к Денису Филофеевичу загляну. Думаю, ему будет полезным знать, как все было на самом деле.
— Ты обижена на отца? — спросил я, не совсем понимая причины ее испорченного настроения.
— Нет. Просто пока мы здесь, хочу воспользоваться моментом. И тебя не хочу отягощать своим ожиданием у дверей Глории, — княгиня усмехнулась и направилась к аллее, ведущей к центральному входу в Багряный дворец.