Ваше Сиятельство
Шрифт:
Я вглядывался вперед по ходу полета виманы, пытаясь разглядеть в темноте поляну или хоть какую-то прогалину в лесу, но кругом вставали лишь высокие деревья, почти касавшиеся днища машины.
— Сейчас тряхнет! — предупредил я Талию, завидев какой-то просвет между деревьями.
Резко толкнул рычаг с синей риской, перенаправляя тягу. Вимана словно натолкнулась на невидимое препятствие и, хрустя ветками, опустилась на землю.
— Я пока не спрашиваю, что случилось, — баронесса смотрела на меня чуть напугано, ее лицо в тусклом свете казалось желтым.
— Правильно делаешь. Об этом потом, — отозвался я. — А сейчас быстро за мной.
Я направился к люку. Насколько его сложно было закрыть, настолько же оказалось трудным открыть. Кое-как я сдвинул покореженную створку, выглянул наружу, оглядывая темные силуэты деревьев и кустов. Только у носа нашего почти мертвого судна еще светил тусклый прожектор.
— Ты не видела случайно фонарика где-нибудь там, у Веселова, — спросил я, спрыгнув на траву.
— Нет. Не обращала внимания, — отозвалась баронесса, слегка подрагивая — ночь выдалась холодной.
— В общем так, пока еще есть какой-то свет, нужно быстро собрать немного сучьев. Слишком большие не бери, мелкие ветки тоже, — распорядился я. — Давай, поспешим. Нужно хоть немного.
— Зачем? Костер хочешь развести? — баронесса не сдвинулась с места.
— Затем, чтобы было освещение на вимане. Здесь есть запасной электрогенератор, работает на угле или дровах. Давай, не стой — сейчас прожектор погаснет! — я поспешил в направлении ближайших деревьев, видневшиеся в конусе тусклого света. Что-то, а в этом мире понятия не имеют о нормальных аккумуляторах — говорю как Астерий. В «Стриже» батарея весьма приличных размеров — этак с три больших чемодана, а хватает ее на семь-десять минут немощного угасания. И вина здесь вовсе не завода Пермских Летающих Машин, а особенностей этого мира, пользующегося преобразованием магической энергии для бытовых нужд. Да, так легче, проще, но по этой причине многие важные научные и технические области не развиваются.
До момента пока было хоть что-то видно, я собрал три сухих палки и несколько мелких для розжига. Талия оказалась на удивление удачлива, пришла с небольшой, но полезной порцией валежника. Кое-как в потемках мы добрались до отсека рядом с туалетом. Подсвечивая зажигалкой, я открыл чугунную дверку, положил на решетку топки мелкие веточки, разжег. Добавил несколько переломленных покрупнее. С разгоревшимся огнем, замерцавшем красными отблесками на бронзовой плите, стало веселее и даже теплее. Оставалось молиться, чтобы в баке имелась вода, питающая крошечную паровую машину.
— Как там? — Талия прижалась ко мне сзади, обвила меня нежными руками.
— Пока не знаю, — я бросил в топку еще несколько веток. Вроде стрелка на манометре шевельнулась.
— Дай сигарету, — попросила баронесса, потираясь о меня своими роскошными грудями. — Замерзла я. Поднимусь наверх, принесу бутылочку чего-нибудь покрепче.
— Подожди, скоро будет свет, — остановил я ее, но сигарету ей дал. — В потемках там ничего не найдешь.
— Саш… — она повернула меня к себе, стала на носочки и поцеловала меня в губы. — У меня есть хороший план. Просто по-сумасшедшему хороший.
Вот сейчас только не хватало ее очередного плана. Я молчал, слушая зачавшееся пыхтение паровой машины. Потихоньку, пока очень тускло начал появляться свет.
— Дай прикурить и я скажу какой. Уверенна, тебе очень понравится, — она снова потерлась о меня, и надо признать, меня это снова возбудило.
Я щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить и сказал:
— Стой здесь, грейся. Я соберу еще немного сучьев и приду.
— Ну, Саш! Выслушай план! — возмутилась она.
— Приду, расскажешь, — я направился к люку.
Спрыгнул на траву и вдруг рядом с кустарником между молодых елей увидел свечение. Свечение разрасталось, превращаясь в лучистый голубой эллипс. В нем проступила полупрозрачная фигура…
Да, порою именно так являются боги.
Глава 17
Вне сети
Очень бы хотелось, чтобы сейчас появилась Артемида или хотя бы Афина. Но нет, в следующую минуту стало понятно, меня снова решила навестить Гера. И, разумеется, снова вернуться к разговору, который испортит настроение ей самой.
— Радуйся, Астерий! — приветствовала жена Громовержца. Негромко, но по-божественному проникновенно, так что от ее голоса зашелестела трава.
— И тебе Небесной Радости, Величайшая, — я отвесил легкий поклон. — Чем обязан в этот раз?
— Беспокоюсь я за тебя, самый хитрый из смертных, — ее светящееся тело полностью обрело плоть, на божественно красивом лице появилась вполне благосклонная улыбка. — Знаю, выкрутился ты чудом. А ведь дела твои пойдут еще хуже. С каждым днем хуже. Мне бы не хотелось, чтобы ты вовсе пропал.
— Величайшая, позволь поправить: самым хитрым из смертных Небесные считали Одиссея, — возразил я. — Мне ли тягаться с его заслугами? И я вовсе не смертный, иначе отчего мы снова мило общаемся с тобой через тысячи лет?
— Ах, какая софистика! Разве не хитрость все то, что ты сейчас говоришь? Но я не затем, чтобы восхвалять Астерия, — величавой походкой богиня обогнула кусты, словно шла не по скрытым ночью кочкам, а по ковровой дорожке. — Я пришла поговорить о твоих делах. Знаю, они очень печальны. В Зеркале Судеб я вижу твои будущие страдания, и на сердце становится больно за тебя.
— Позволь, Величайшая, снова поправить. Насколько мне известно, твое Зеркало Судеб зачастую показывает то, что ты сама желаешь видеть, и сбывается это далеко не всегда, — заметил я к ее неудовольствию.
— Астерий, ты всего лишь человек. Как и всем людям тебе свойственно заблуждаться. Поверь, мне — самой властной богине, твое будущее выглядит скорбно. Одна твоя беда липнет к другой и скоро их для тебя станет так много, что ты проклянешь тот миг, когда согласился принять предложение Охотницы. Заметь, она ничем не помогла тебе и вряд ли поможет. Она может только брать, ничего не давая взамен. Если бы ты проявил мудрость и принял мое предложение, то жизнь твоя здесь стала бы легка и беззаботна. Слышала, тебя очень влечет княгиня Ковалевская? У тебя встреча с ней сегодня? Да, да, уже наступило то самое воскресенье. Но ты в лесной глуши, и нет возможности выбраться. Ты обманешь княгиню и на встречу не придешь, нанеся ее сиятельству большую обиду. Я назвала лишь одну мелкую неприятность из тех, которые тебя ждут. Подумай, Астерий.