Ваше Сиятельство
Шрифт:
— И стал еще глупее, — рассмеялся второй Брагин, тоже подошедший к нам.
— Ты недавно говорил, будто для тебя нет первых и вторых, — проговорила княгиня, подойдя ко мне вплотную, так что я мог насладиться ароматом ее духов. — Сейчас что это было? Иногда мне кажется, что ты надо мной издеваешься. Вообще-то я сама могла бы сделать ставку, — она, пренебрежительно поморщилась, глядя как Лужин делает денежные записи в потрепанной тетради.
И я успел посмотреть, что ставок там было довольно много — наверное более двадцати. При чем почти все, кроме наших последних двух и еще трех на Сухрова — его фамилию Лужин не поленился писать большими буквами. Вот странно, откуда у ребят такая тупая уверенность в моем проигрыше?
— Подождите меня с Айлин внизу возле лестницы, — попросил я княгиню. — Нужно на пять минут отлучиться.
— Ладно. Идемте, госпожа Синицына, — Ольга Борисовна несколько наигранно улыбнулась ей. — Заодно поболтаем о всяком. Например, об институте Умных Машин в Редутах. Слышала ты собираешься туда поступать.
Выйдя из класса, я спустился на второй этаж, к лаборатории электромеханики и нашел там Адашева. Кратко пересказал ему разговор с Лужиным.
— Ты в своем уме?! Не ходи в Шалаши! Ясно же, они готовят какую-то западню! — вспыхнул Рамил. — Скажи им: или пустырь, или Сухров будет считаться трусом. Хочешь я сейчас подойду вместе с Боней и переиграем все?
— Не горячись так. У меня есть свои причины туда сходить. Во-первых, хочу понять их замысел. Право, очень любопытно. А во-вторых, они не совсем понимают, с кем связались. Рамил, просто верь мне — у меня в порядке с головой и я осознаю все риски. Я вот что хочу попросить, — пропуская выходивших их класса ребят я замолчал на минуту, потом продолжил. — Ты говорил, будто несколько человек с вашего класса собирались посмотреть поединок и болеют за меня?
Он кивнул:
— Как минимум шестеро. Не считая девушек. Ведь я не зря кричал, что ты — гора школы. Сухрова многие наши ненавидят. Сам понимаешь, есть за что. Скажу более: даже наш Звонарев за тебя и желает победы. А ты слышал, Карен Бабаян ставки на ваш бой принимает?
— Слышал, у нас Лужин тоже принимает. Это сейчас неважно, — отмахнулся я. — Можешь сделать так, чтобы из ваших, кто пожелает посмотреть бой, пришли в Шалаши с небольшой задержкой, допустим минут на двадцать? Это будет во дворе возле ржавой мачты, — я не знал точно, о каком дворе речь, но уже догадывался: вспомнилось, как я видел там Лужина. — Скорее всего это сразу за двухэтажным домом из красного кирпича. Там вывеска с филином, прикрученная проводом. Еще ориентир — сухой тополь.
— Хорошо. Постараюсь. Если смогу удержать ребят, — сказал Адашев, и глянув на коробочку «Никольских», выпиравшую из кармана, попросил: — Сигаретку не дашь? Очень нравятся твои. Жаль в нашей лавке таких нет.
— Без проблем, — я достал сигареты. — Можешь сделать так: сейчас пока никто не знает, что поединок перенесли в Шалаши, все направятся к пустырю. Ты им пока ничего не говори, пойди с ними, а на полпути разверни к Шалашам.
— Все бы так, но я бы хотел сам присутствовать с самого начала, — Рамил убрал сигарету во внутренний карман. — А в чем задумка с задержкой?
— Кое-что хочу проверить. Есть подозрение, что Сухров нечестно со мной играет — ну ты это уже сам понял. Так вот, может быть так, что в то место в Шалашах подойдут еще ребята с Резников. Есть там одна нагловатая банда, с которой Еграм как-то связан. И если у него со мной все пойдет не так, то пришлые с Резников могут повлиять на исход боя. Думаю, именно поэтому Сухров так не хочет свидетелей с моей стороны. А если свидетели будут, то это уже другой поворот, — пояснил я.
— Ничего себе! — темные глаза Рамила расширились. — Если действительно у него такие гнилые мысли, то это совсем уже хреново.
— Насколько хреново посмотрим. Может страхи, как всегда, преувеличены. Ладно, пойду — ждут меня, — я направился к лестнице, понадеявшись, что барон Адашев не подведет. И, может быть, скоро я услышу снова его задорные выкрики: «Елецкий — гора школы!», хотя мне эти надуманные титулы совсем безразличны и даже где-то неприятны.
По пути к Шалашам и Синицына, и Ковалевская дружно пытались убедить меня, что Сухров с дружками задумали что-то скверное и поединок надо отменить или перенести в другое место. Я вполне понимал их опасения, ведь об этом я уже думал много раз, но отменять бой я не собирался. И радовало меня то, что сейчас и Ольга, и Айлин были заодно. Как же приятно, когда между ними никаких разногласий!
Возле ржавой мачты — старой железной конструкции, на которой когда-то стоял измеритель напряжения эрминговых потоков — нас ждал Ефим Брагин. И я не ошибся: двор, избранный командой графа Сухрова, оказался именно там: за двухэтажкой из красного кирпича с выбитыми окнами и провалившейся крышей. Когда мы прошли в приоткрытую створку ворот, у меня возникла догадка, почему они выбрали это место. Площадка для поединка здесь крошечная в сравнении с пустырем. Если от забора до кирпичных руин, то не более десяти-пятнадцати шагов ровного пространства, которое не заросло травой и пригодно для боя. Эту площадку с двух сторон ограничивали стены полуразрушенных домов, с третьей заросли запущенного сада, ну и сами ворота, в которые мы зашли. Вот теперь замысел Сухрова открылся во всей ясности и простоте: если раньше на пустыре я имел много места для маневра и легко уклонялся от его атак, пятился и ходил кругом по большой ровной площадке, то здесь особо не попятишься. Еграм считал, что я превосхожу его лишь в ловкости, но никак не смогу противостоять его силе и напору. А раз так, то тогда он быстро загонит меня в угол, туда, где красная двухэтажка смыкалась с сараем, или заставит отступить к обломкам рухнувшей стены — там точно не попрыгаешь. Что ж, расчет противника довольно здравый. Может я зря столь скверно думал о нем, и в этот раз не у него никаких намерений привлечь долговязого и его гопоту? Ладно, посмотрим на что он рассчитывает на самом деле.
Мы выбрали место под старой березой. Я перенес туда поломанный ящик и несколько досок, чтобы оборудовать подобие лавочки для моей группы поддержки, пока состоявшей из Ольги и Айлин. Барон Адашев по договоренности должен был появиться минут через 20. И, скорее всего, не один, к неудовольствию или даже возмущению банды Сухрова. Но предъявить мне они ничего не смогут. Ведь в разговоре с Лужиным я не обещал, что с моей стороны будет только трое. Я сказал, что со мной пойдет Айлин, княгиня Ковалевская и барон Адашев. А будет ли еще кто-то или нет, такого я не говорил.
Теперь требовалось немного потянуть время. Разминка минут на десять — как раз то, что сейчас нужно.
— Адашев точно придет? — тихо спросила Айлин, все время поглядывая на Сухрова и четверых его приятелей. — Совсем не понимаю, зачем нужно было идти в это дурацкое место. Пустырь в три раза ближе и там намного удобнее.
— Рамил должен прийти, — я снял сюртук, повесив его на сухой сучок березы. — И ты кое в чем права: именно в удобстве дело. Вернее, неудобстве этой площадки. Сухров думает, что площадка здесь маленькая, неровная, и ему будет проще меня приловить атакой. Он надеется, что я не смогу отступать и буду вынужден сразу ввязаться в жесткий бой.
— Да? — госпожа Синицына испуганно глянула на меня.
— Я бы их просто послала, Саш. Боги, зачем ты вообще на такое согласился, если сам понимаешь его замысел?! — возмутилась княгиня, вскочив с лавочки. — Ты сейчас сам озвучил, что он Сухров получит явное преимущество! Объясни, зачем ты сам для себя создаешь проблемы?!
— Саш, объясни нам? — Айлин не на шутку разволновалось после слов Ольги.
— Я не хочу, чтобы тебе разбили лицо и потом все смеялись над тобой, да и над нами! — Ковалевская беспокойно закурила, с сердито поглядывая в сторону Сухрова и Лужина — тот беспокойно расхаживал возле обломков кирпичной стены. — Разозлил ты меня, черт! Весь день сегодня расстраиваешь!