Ваше слово, мсье комиссар!
Шрифт:
Это был конец! Стол оказался западней, не имеющей выхода.
Озираясь, Монг внезапно рассмотрел среди письменных приборов собственный револьвер. Действительно! Ведь этот недоумок выудил его из корзинки! А оружие — это все-таки оружие…
Еще не зная в точности, что собирается предпринять и не дожидаясь, когда Горбик обойдет стол, комиссар сделал рывок. Он торопился, как никогда. Его «Полицейский-Специальный» всегда был на боевом взводе, — все, что ему следовало предпринять, это лишь навести оружие на цель и нажать спуск. Малость, от которой зависела сейчас столь многое…
Лишь подбежав к револьверу, он понял, что ничего из его замысла может не выйти. Роковые секунды бежали,
Звон в ушах и проявление из небытия далекого потолка… Отброшенный револьвером, комиссар лежал на спине и, повернув набок голову, мутным взором наблюдал, как верещит у стены Горбик. Полоумный ученый зажимал руками кровоточащий бок, обезьянье личико его бледнело на глазах. Впрочем, и полицейский чувствовал себя не лучше. От «орудийной» отдачи ныла каждая косточка, тело, должно быть, превратилось в сплошной синяк. Он не сомневался, что умрет немедленно, и потому с изумлением ощущал, что вместо смерти к нему постепенно возвращаются силы. Сознание прояснялось, а боль утихала. Это было что-то новенькое, но времени на подробный анализ у него не было. Монг сел и осторожно провел ладонью по голове. Кажется, все было цело. Тем меньше ему следовало здесь отлеживаться. Выстрел без сомнения услышали в коридоре, — необходимо было поторапливаться.
Равнодушно проследив, как поскуливающий Горбик крючится на полу, подтягивая к груди острые коленки, полицейский неуверенным шагом заковылял обратно — к тому самому креслу, в котором еще совсем недавно в состоянии был сидеть.
В дверь часто забарабанили. С той стороны кто-то громко и требовательно кричал. Задержавшись на секунду, Монг оценивающим взглядом прошелся по замку и дверным петлям. Любитель антиквариата, Байяр и здесь не поскромничал. Дубовая, разукрашенная затейливой резной росписью дверь творилась в старые добротные времена, когда дома в самом деле подразумевали собой крепость, а двери предохраняли не только от сквозняков, но и от лихих непрошенных гостей. Во всяком случае было ясно, что так просто людям Байяра эту преграду не выломать. Да и побоятся они ломать ее, — бросятся скорее всего искать ключ или какой-нибудь инструмент поделикатнее. Все-таки любимый антиквариат босса…
Комиссар с содроганием оглядел свое кукольное тельце и представил, как все они, ворвавшись в кабинет и сгрудившись вокруг стола, станут показывать на него пальцами и гоняя щепочками, словно таракана, будут терпеливо ожидать полного его исчезновения. Или же, подгадав под желаемый размер, попросту раздавят пальцем, как какого-нибудь клопа. Комиссар скрежетнул зубами. Ну уж нет! Не дождутся!.. С яростью обреченного он закрутил головой. Окна! Вот где выход! Роскошные шторы, окаймленные бархатными кистями, спускались до самого пола. За остановившимися лопастями вентилятора простиралась свобода.
В мгновение ока он перепрыгнул на кресло, а оттуда на остро пахнущие воском паркетины. По кисточкам штор, словно по веревочной лестнице, Монг взобрался до уровня вентилятора и, раскачавшись, уцепился за шероховатый брус рамы. Пробраться между лопастями вентилятора не составило особого труда. Озирая раскинувшуюся перед ним даль, комиссар перевел дух.
Он сидел, свесив ноги, вдыхая запахи морского, набегающего издалека ветра, но радости не ощущал. Второй этаж и далекие ярко-розовые от цветочных бутонов клумбы особого энтузиазма не внушали. Если голова комиссара кружилась от высоты, открывающейся с письменного стола, то тут впору было подобно кисейной барышне упасть в обморок. Впрочем, падать предстояло бы как раз в эту самую бездну, и, еще крепче вцепившись в бронзовую скобу для рамного шпингалета, Монг в бессилии шептал слова проклятий. Было ясно, что он не в состоянии спуститься вниз по вертикальной стене. К числу скалолазов комиссар не принадлежал…
За спиной застонала выламываемая дверь. Металлический запор, не выдержав, отлетел в сторону, застучали шаги, и комиссар услышал отрывистую команду Байяра. Пока они еще только возились с телом Горбика, но очень скоро вспомнят и о нем. Выбора не оставалось. Толкнувшись от рамы руками, полицейский беззвучно полетел к земле, в пестрые джунгли из цветов и травы.
Лежа под прикрытием распустившихся цветов, он тщетно пытался сообразить, почему остался цел и невредим. По человеческим меркам с поправкой на его нынешний рост он пролетел не менее двадцати этажей. Без малого небоскреб! Верная смерть в том прежнем привычном ему мире. Однако он был жив и более того — чувствовал себя вполне сносно. Боль в груди и ребрах окончательно утихла, ноги с позвоночником больше не ныли. Глядя в синее, просвечивающее между цветочными бутонами небо, Монг меланхолично размышлял. Может, это было связано с тем, что происходит сейчас с его организмом? Упоминал же Горбик что-то о повышающейся живучести. Организм спасает себя от вируса и спешно самосовершенствуется. Чем меньше, тем надежнее и крепче. Тем тверже кости и прочнее связки…
Сев, комиссар с осторожностью ощупал себя. Кожа, мышцы, кости… Он был все тем же сорокадвухлетним мужчиной. Стало быть, сумасшедший Горбик не лгал про сохранение пропорций. Тело действительно испаряло атомы и продолжало уменьшаться. Менее стремительно — потому что соблюдался экспотенциальный закон… А что будет с ним через двадцать минут? Через час?.. Комиссар ощутил под сердцем жутковатый холодок. Кажется, ученый говорил что-то о шести-семи часах? Стало быть, столько ему отмерено жить? По крайней мере в ЭТОМ мире и в этом измерении. И значит, именно в эти шесть или семь часов он еще имеет шанс переиграть шайку Байяра.
Комиссар порывисто вскочил на ноги и чуть не заплакал от досады. Макушка его едва доставала до самого низенького цветочка. Он успел уменьшиться еще на пару-тройку сантиметров.
В который раз Монг обругал себя за тот необдуманный, почти мальчишечий порыв, что подвигнул его на эту авантюру. Старый осел! Решил поиграть в шпионов с магнатом трансурановой империи! Вот и приходится теперь расхлебывать! Ни друзей, ни соратников, а вся немудреная экипировка осталась в руках бандитов. Хотя будь у него сейчас даже миниатюрная радиостанция, он навряд ли сумел бы ею воспользоваться…
Бездумно раздвигая стебли, полицейский побрел, не особенно выбирая дорогу. Солнце проглядывало сквозь зелень и снова исчезало. Создавалось ощущение, что бредет комиссар по густому хвойному лесу, только земля была странной — какой-то кочковатой и крупнозернистой. Кажется, Монг начинал постигать тайну собственной повысившейся живучести. Секрет заключался в изменившемся весе. Ступая по этой странной земле, он не продавливал ее ни на миллиметр. Естественно! Мудрено было бы разбиться!.. Может ли разбиться птичье перо, опустившееся на землю? Впрочем, до веса пера он еще не дошел. Пока не дошел…