Ваших бьют!
Шрифт:
Почему-то у всех полосы на лице ассоциируются исключительно с боевой раскраской индейцев, которую, к слову сказать, вживую никто и не видел. А мне же Галочкина физиономия с растекшейся тушью напомнила только меланхоличного поэта Пьеро, лицо которого меня всегда удивляло. Понятно, что бледность может быть свойственна поэту, голова которого занята только рифмами, но почему потеки от слез черные? Этому может быть два объяснения – мальчик, играющий несчастного поклонника голубоволосой Мальвины, либо красил ресницы не очень профессиональным составом, либо на самом деле был темнокожим, и слезы в этом случае смывали грим с его лица.
Пока я, успокоившись,
– Извините, – восстанавливая дыхание, вытолкнула из себя Дарья. – С фокусировкой ошиблась, всем досталось.
– Это что, вся радость мне предназначалась? – спросила хранительница музея.
– Ну это же ваше было, – честно ответила врачевательница-заразительница.
– Уф, – выпрямилась Динара Равильевна. – Давно так не смеялась.
Не знаю, откуда мы нашли силы, но после неосторожного высказывания волшебницы, почти заставившей поверить нас в ее сумасшествие, мы просто сползали по стенам из-за нового, к счастью непродолжительного, рецидива смеха.
Все когда-нибудь кончается, отсмеялись и мы, но у нас даже не было времени сохранить замечательное настроение, потому как его почти сразу испортил рев, в котором можно было опознать слово «куратор». Похоже, Грегору, как-то научившемуся обманывать магические преграды, удалось захватить новый кордон. Я надеялся, что извилистый коридор, порядком меня измотавший, сбавит прыть неугомонного мстительного футболиста, и двинулся за хранительницей музея по коридору, который внезапно закончился стеной с обычной покрашенной в белый цвет дверью. По ее внешнему виду предполагалось, что внутри окажутся швабры, ведро и халат уборщицы. Рядом в деревянной рамочке висела какая-то картинка, состоящая из разнообразных цветных геометрических фигур, разбросанных по черному фону.
Хранительница музея остановилась:
– Пришли. Зайдете внутрь – ничего не бойтесь. Через пару минут будете дома. Галина, извините за шутку, а вы, Саша, берегите девочек, честно говоря, я и не ожидала, что они…
Совсем близко раздался рык, она оглянулась, сунула мне в руку какую-то бумажку, кинулась к картинке, побарабанила по ней пальцами, распахнула дверь и по одному буквально втолкнула нас всех четверых внутрь.
– За меня не беспокойтесь, извините за прямоту, но если я буду одна, то сумею выкрутиться.
Она захлопнула дверь, и мы оказались в темноте, нарушаемой лишь небольшой полоской света под дверью. Меня покоробило сообщение волшебницы, что мы все-таки являлись ей обузой, и к тому же выражение «выкрутиться» совсем не означало «поймать зверя». Но затем в коридоре что-то грохнуло, щель окрасилась в яркий зеленый цвет, раздался рык, полный разочарования, и я, к моему ужасу, услышал тяжелые шаги, приближающиеся к нашему укрытию. Я пошарил по стенам, чтобы убедиться, что хранительница музея по ошибке не закрыла нас в самой обычной бытовке, но тут за дверью послышалось тяжелое сопение: «Ушли», и дверь затрещала от яростного удара. Я сделал шаг назад, споткнулся о какой-то предмет, на меня что-то упало, и я, понимая, что оборотень, услышав шум, разломает дверь, крепко ударился затылком о стену.
Когда светящиеся точки прекратили свой хоровод, я смог увидеть, что дверь бытовки, почему-то изнутри представляющая собой металлический каркас с приваренными плохо покрашенными в белый цвет листами железа, приоткрыта, а сверху что-то противно гудит.
Я аккуратно поднялся на ноги, стараясь производить поменьше шума, и стал прикидывать, есть ли у меня шанс освободить моих дам, в случае если безумный зверь еще не успел расправиться с ними. Решив не думать пока о том, что Грегор мог сделать за то время, в течение которого я не контролировал происходящее, я выглянул в коридор.
– Здрасьте, – послышался недовольный девичий хор. – Мы уж думали, тебя оттуда и калачом не выманить. Гремит там чем-то, а наружу не выходит. А что сидеть, если даже трансформатор выключился? Приехал, значит.
– Здорово, – сказал я машинально, отряхиваясь от пыли.
За дверью вместе с Галей нетерпеливо переминались близняшки. Динара Равильевна сдержала обещание, и, хотя я не оказался у себя в квартире, меня наполняла уверенность, что мы покинули оказавшуюся не очень-то гостеприимной Школу магии. Моему взгляду предстали бетонный пол без каких-либо признаков покрытия, серые неоштукатуренные стены с пустыми оконными проемами и кучи разнообразного строительного мусора. Возникло ощущение, что я нахожусь в недостроенном заброшенном здании, располагающемся где-то на окраине города. Другой версии о причине пустующих квадратных метров такой дорогой ныне площади не было. Осталось только понять, куда мы попали и далеко ли от этой развалины до моего дома. Мысль о том, что хранительница музея могла отправить нас в другой город, я старательно отгонял.
Вспомнив о бумажке, которую мне сунула на прощание волшебница, и надеясь, что именно в ней и будут представлены развернутые ответы на все мои вопросы, я раскрыл ладонь с запиской, но измятый засаленный прямоугольник в моей руке представлял собой потрепанный билет Банка России достоинством сто рублей. Не успел я как следует рассмотреть купюру на предмет зашифрованного в ней сообщения, как в коридоре появился какой-то мужик, шаркающий в нашу сторону. Судя по его целеустремленности, он был уверен, что мы именно та компания, которая ему так нужна.
Но как бы он ни спешил, перегар, испускаемый нежданным визитером, достиг нас прежде его обладателя. А мужик, выглядевший как нельзя более помятым, приблизился ко мне и, с опаской покосившись на Галину, сообщил:
– Слышь, земляк. Мне это… – Он снова бросил осторожный взгляд на Галю и рубанул: – Мне тут сотку пообещали.
Я был уверен, что нам несколько минут назад удалось покинуть волшебную страну, но вид попрошайки почему-то заставил меня в этом усомниться, слишком уж нереальным было его появление. Похоже, аналогичное ощущение охватило и остальных. Оглядев нашу молчащую компанию, мужик шмыгнул носом, снова посмотрел на Галю и, взяв меня за локоть, постарался придать своему голосу максимум конфиденциальности: