Вашингтон, округ Колумбия
Шрифт:
— Лгун? — Для Клея это было новостью.
— Врет без конца. С тех пор как он научился говорить, он плетет что-то чудовищное.
— Враки?
— Разумеется. — Тут в дверях появилась группа молодых людей; увидев Инид, они радостно замахали руками и двинулись к ним.
— Надо что-то решать, — лихорадочно сказала она. — Вон идут мои нью-йоркские друзья.
— А где сейчас твой отец?
— Он здесь. Вон там.
Приятели Инид окружили их. Девушки целовали ее в щеки, молодые люди пожимали руку.
— Поговори с ним! — крикнула она, затопленная этим изъявлением чувств.
Блэз Сэнфорд сидел в углу комнаты в обществе двух седых мужчин, рассуждая — о чем? — конечно, о политике. В соседней комнате начались танцы. Хотя прием был устроен для молодежи, наличествовали и старики. Подобно свидетелям в суде, они сидели в креслах, наблюдая, как движутся в сложном рисунке танца их преемники, и отдавая себе отчет в том, что им в конечном счете придется уступить место в этих креслах молодым танцорам, которые в свою очередь освободят танцевальную площадку другим, еще более молодым. «Что нужно делать, чтобы про тебя не забыли? — подумал Клей. — Как сохранить танцевальную площадку для жизни?» Этот вопрос задавало его честолюбие, но ответа на него не давало.
— Мистер Овербэри? — Худой блондин с проседью встал между ним и танцевальной площадкой. — Меня зовут Эдгар Нилсон, я друг… точнее — человек, желающий стать другом сенатора Дэя.
— Знаю, — Клей улыбнулся заученной улыбкой политика и горячо пожал протянутую ему руку. — Вы из Нью-Йорка. Но родились в Мэриленде. — Он понимал, что, пожалуй, выказывает излишнюю осведомленность, но тем хуже для сенатора, раз тот решил что-то скрыть от него.
— Похоже, обо мне наводят справки. К счастью, мне нечего скрывать. Все улики уничтожены.
Клей рассмеялся: ну и нахал этот мистер Нилсон, ну и нахал.
— Я хочу купить землю у индейцев, но боюсь, сенатор не очень расположен мне в этом помочь.
— А как еще он к этому может отнестись?
— Я не причиню индейцам особенного вреда. Цена, между прочим, вполне приличная.
— Бусы, ожерелья из ракушек, огненная вода?
Нилсон рассмеялся.
— Вы сообразительны, мистер Овербэри. Нет, плата будет получше. Настоящими деньгами.
— Но меньше, чем эта земля стоит?
— А кто это может определить?
— Вы. Иначе вы не захотели бы ее покупать.
— Я готов помочь сенатору в выдвижении его кандидатуры на президентских выборах в сороковом году.
— Что он вам ответил?
— Ничего.
— Чем же вы можете ему помочь?
— Деньгами. Влиянием. А еще у нас есть друг — Блэз Сэнфорд.
Нилсон увлек Клея от танцующих к креслам, к самому Блэзу. Тот поднял глаза.
— Эдгар! Что вы здесь делаете? Здесь, в городе? Садитесь. Привет, Клей, — холодно добавил он.
Слова «Добрый вечер, сэр» и «У меня здесь небольшое дельце, Блэз» прозвучали почти одновременно, пока мужчины усаживались по обе стороны издателя в кресла, еще хранившие тепло предшествующих клиентов.
— Жаль, я не знал, что вы в городе. Вчера у нас был прием. Вам следовало быть на нем. Праздновали поражение мистера Рузвельта.
— И победу сенатора Дэя. — Нилсон улыбнулся Клею.
Блэз проницательно перевел глаза с одного на другого.
— Бизнес?
Нилсон остался невозмутим.
— Я хочу, чтобы сенатор Дэй в сороковом году был избран президентом.
— Неплохая идея. Ваше мнение, Клей? — И в сторону, Нилсону: — Это будет пристрастное свидетельство.
— Конечно, — сказал Клей. — Могу ли я этого не желать? И отныне это уже представляется возможным. Мы беседовали с вице-президентом.
Как большинство сенатских помощников, Клей был склонен говорить «мы» в тех случаях, когда, вообще говоря, следовало сказать «он» — привычка, которую он не терпел в других, но себе делал поблажку.
Блэз взглянул на него одобрительно и не без интереса.
— Вы привлекли его на свою сторону?
— Да.
— Добро.
Нилсон поднялся.
— Я позвоню вам завтра, Блэз.
— Непременно звоните. Приходите к нам на ленч. Поплаваем. Завтра будет жарко.
Нилсон скрылся в танцевальной комнате. Клей отдавал себе отчет в том, что другие страстно желают занять его место рядом с издателем, ловят шанс подержаться за его руку, погреться в лучах его славы. Ему следовало уйти, но он предпочел остаться.
— Кто такой мистер Нилсон? — Клей не испытывал робости. В конце концов, ему нечего терять, кроме Инид, миллиона долларов и поддержки могущественного газетного магната.
— Кто такой мистер Нилсон? — повторил Блэз тоном, в котором недвусмысленно звучало: «А кто такой Клей Овербэри?» — Ну что ж, это мой друг. Он занимается нефтью. Не знаю, чем еще. Бэрден должен с ним подружиться. Это пошло бы на пользу им обоим. — Блэз оглянулся, как бы ища поддержки. Клей пошел напропалую.
— Сэр, как насчет Инид?
— А что насчет Инид? — Темные глаза Блэза вдруг уставились на него в упор. В искривленном гримасой побагровевшем лице Клей увидел Инид. — Что насчет Инид?
— Мы довольно часто встречались с ней этим летом.
— Нет, — отрезал Блэз.
— Что нет?
— Вы не женитесь на ней.
— Я не сказал, что собираюсь на ней жениться.
— И не помышляйте об этом.
Клея охватил ужас пополам с яростью. Ярость возобладала.