Вашингтон, округ Колумбия
Шрифт:
— Ваша взяла,— любезно сказал Питер им обоим.
Солнце жгло брезентовую крышу, и, несмотря на громадные вентиляторы, в павильоне было очень жарко. Бэрден нашел спасение рядом с вырезанным из льда лебедем в натуральную величину. Лакеи ходили мимо с уставленными стаканами подносами, и многие гости уже были пьяны. Муссолини и Гитлер низвергнуты, скоро падет Япония, и снова начнется нормальная жизнь.
— Сенатор Дэй! — Он не узнал эту некрасивую женщину с блестящими глазами, в громадной нелепой шляпе.— Элен Эшли Барбур,— протяжно представилась она, приходя ему на помощь: очевидно, ей не впервой быть неузнанной. Бэрден знал, что она сотрудничает в «Вашингтон Трибюн», где ведет колонку светской хроники, и сказал ей, как он любит ее читать.
— Ну что вы за прелесть! — экспансивно воскликнула она.— Могу ли я сказать вам, что вы — мой идол! Я, как и вы, демократка джефферсоновского толка! В отличие от моего патрона, который ангел во плоти, а в последнее время превзошел сам себя.— Она показала ему на Блэза, который стоял в дальнем конце павильона под скрещенными американскими флагами.— Но мы с вами — это старыйВашингтон, ведь так? Мой муж был в палате представителей в...— Бэрден вспомнил мистера Барбура, сказав что-то благожелательное в его адрес, и поток ее слов продолжался.
— Я не могу привыкнуть к тому, как изменился город, а вы? Когда началась война и сюда нахлынули все эти новые люди, стало просто немыслимо достать номер в гостинице, попасть на концерт или даже просто поесть. У Харви, например, битком набито в любой час дня. Это мое любимое место. А муж мой любил ходить в «Оксидентал». У них на стене до сих пор висит его портрет. Нет, нет, наш чудный, изящный южный город наводнен всеми этими...— она широко развела руки, чтобы вобрать всех гостей и разом уничтожить их, но вместо проклятия мудро предпочла тактическую уловку,— очаровательнымилюдьми, которые открыли нам, несчастным, глаза на столько разных новых вещей, до которых мы сами не могли додуматься.
— Например? — сумел вставить Бэрден, оглядывая павильон. Один из самых неистовых сторонников Нового курса говорил с Блезом, его манеры стали нарочито кроткими с тех пор, как иссяк источник его величия, и ему на смену пришла эта экстраординарная посредственность(другого слова не подберешь), воцарившаяся теперь в Белом доме. Бэрден понимал, что он несправедлив к новому президенту, которого он, пожалуй, даже любил, когда тот был сенатором. Но что поделаешь, Рузвельт и в мести осталсяверен себе. Зная, что не доживет до конца четвертого срока своего президентства, он в смерти своей разметал планы более достойных, как делал это при жизни. Он уничтожил их всех, друзей и врагов, возвысив ничто жество,которое может теперь наслаждаться зрелищем поочередного увядания этих более достойных, по мере того как на арену выходят новые и новые люди. Я буду ненави детьтебя еще сильнее, Франклин, после твоей смерти.
— Музыка... Черчилль... иностранцы... королева Вильгельмина... дипломаты... театр... одним словом, все!
— Да,пожалуй, город изменился.— Бэрден попытался остановитьэто словоизвержение.— Что иговорить, он запруженнародом.
— Где миссис Дэй?
— Дома. Она не очень-то жалует эти приемы.
— Обожаю ее! Воплощение истинно великой леди, но в нашей старой южной традиции, в отличие от этих напыщенных жен янки, которых не отличишь от англичанок. А Диана, как поживает эта прелестная девушка?
Сознавая, что все им сказанное войдет в историю, Бэрден ответил, что Диана необычайно счастлива в браке и в данное время занята...
— Журналом, я знаю! Я едва не лишилась чувств, увидев их первый номер, такой крайнеполитический...
К ним подошла Фредерика.
— Миссис Барбур, какой сюрприз! — Фредерика даже не пыталась притвориться не удивленной, увидев Элен Эшли Барбур среди гостей.
— О, миссис Сэнфорд, я впервые на таком роскошном приеме! Какой павильон, а сколько необыкновенных встреч!
— Блэз хочет поговорить с вами, дорогой.— Фредерика повернулась к Бэрдену.— Простите, миссис Барбур.— Она увела Бэрдена, прервав миссис Барбур на полуслове.— Ее не приглашали.
— Но ведь она работает у Блэза.
— Ненавижу репортеров светской хроники, даже своих собственных.— В этот неподходящий момент, отделившись от двух адмиралов, к ним подошла Айрин Блок.
— Дорогая миссис Сэнфорд, какой замечательный fete [51] ! Я пришла с адмиралом Чини,— добавила она предусмотрительно.
51
Праздник (фр.)
— Рада вас видеть.— Фредерика нахмурилась, хотя хотела улыбнуться.— Питер здесь,— добавила она, надев на лицо трагическую маску.
— Знаю. Я его видела. Какой успех имеет наш журнал! Вы видели журнал, сенатор? Что я говорю, конечно, видели благодаря Диане, une jeune fille tКes Кaffinee [52] . Но не буду отнимать вас у гостей, миссис Сэнфорд.— Она изящно повернулась спиной к адмиралам, словно этот день всецело принадлежал ей, в том числе и победа на западном фронте.
52
Весьма рафинированной молодой особе (фр.)
— Это просто беда,— прошептала Фредерика, крепко сжимая руку Бэрдена,— никомутеперь не запретишь бывать здесь.
— Конечно, если вы держите открытый дом. Сами виноваты.
— Это Питер виноват. Я принимаю ее ради него.
— Мы должны благодарить вас за это. Диана тоже пользуется благодеяниями Айрин... плодами ее богатства и светского честолюбия.
Фредерика вдруг остановилась и посмотрела Бэрдену прямо в глаза:
— Диана разводится?
— Я об этом ничего не знаю.— Он говорил чистую правду, но голос его звучал фальшиво.
— Я слышала, что разводится. Я также слышала...
— ...что Питер и Диана?
— ...да. Он слишком молод. А вот и Блэз.
Бэрден вдруг почувствовал себя оскорбленным. Хотела ли она сказать, что Диана недостаточно хороша для Питера? Он выкинул эту мысль из головы. Конечно, она имела в виду только то, что сказала, но даже если так, он стал вдруг таким легкоранимым в последнее время, всюду ему чудилось ущемление его прав и пренебрежение к нему, чего и в помине не было.