Василий Аксенов — одинокий бегун на длинные дистанции
Шрифт:
О тебе я, собственно, почти ничего не знаю, новости и известия приходят через пятое на десятое, да и то из вторых и третьих рук, обрастая небылицами и легендами. Если представится оказия, напиши подробно и художественно, не жалей чернил и бумаги.
Скоро 28-е марта — печальный день, годовщина смертей Володи [243] и Юры [244] . С их уходом и с твоим отъездом что-то прервалось и в моей жизни, да и в жизни вообще, как-то изменились отношения между мной и миром, то есть между мною и тем, как я живу. А может, дело просто-напросто в возрасте и в тех неизбежных утратах, которые приходят вместе с ним. Да и тебе, помнится, в этом году перевалит за полста.
243
Критик Владимир Левин.
244
Юрий Валентинович Трифонов, умер 28 марта 1981.
Мне тебя не хватает, пиши.
Поцелуй от меня как можно нежнее Майку, я о ней тоже всегда помню.
Я никогда не умел писать писем, мне всегда кажется, что самого главного я так и не вспомнил и не написал.
При случае, я непременно пошлю тебе, когда они выйдут, обе свои книжки. А что у тебя по этой части? Как пишется, что впереди?
И вообще…
Не забывай. Жму тебе руку и обнимаю. Будь бодр и легкомыслен, а главное, — держи хвост морковкой, еще не вечер.
Твой Ю. Эдлис (роспись)
Вася, Вася!
Тебя, конечно, в первую очередь интересует Бася. Спешу сообщить: она, естественно, ужасно снялася, и в платье белом, и в платье голубом! [245]
Теперь можно перейти к менее срочным новостям.
Послал я через Мари Эллен Ж. Владимову (и он получил) «Остров Крым», «Железку» и «Континент» № 24. «Ожога» у Аниты [246] не оказалось, а то было бы полное собрание сочинений.
245
Неизменная шутка Анатолия Гладилина в письмах к Аксенову. Сам он прокомментировал ее следующим образом: «Уже долгие годы, когда я звонил Аксенову через страны и континенты, я не начинал разговор с обычного: «Здравствуй, как твои дела, как здоровье и т. д.». Нет, услышав его «Алле», я начинал гнусавым голосом петь: «Вася, Вася, я снялася в платье бело-голубом, но не в том…» Дальше я останавливался, ибо тот, кто проводил лето в пионерских лагерях, знают продолжение. Он довольно быстро нашел ответ и пел сразу на ту же мелодию: «Толя, Толя, ты доволен моим платьем голубым, не в котором поневоле, а совсем, совсем с другим». Потом шел серьезный разговор о политике, о литературных проблемах, об интригах на «Свободе» и проч. Однажды я звонил Васе в Вашингтон из Энн-Арбора, от Эллендеи Проффер. Эллендея, услышав мое пение, попросила: «Толя, научи меня этой песне». Эллендея не была в детстве в советских пионерских лагерях и не знала продолжения. Я не стал учить красивую американку русским нехорошим словам и сказал только: «Нет, Эллендея. И потом, так противно петь ты не сумеешь».
В Париже наша дочь Алла взяла у Никиты Струве пушистого котенка. Мы назвали его Вася. Через полгода выяснилось, что Никита Алексеевич подсунул нам не кота, а кошку. Так как кошка уже привыкла к своему имени, то стали звать ее Бася. На перемену одного согласного она не обратила внимания. Но теперь и в деловых письмах к Аксенову я оставил то же начало наших телефонных разговоров, но уже сообщал не от своего имени, а от имени Баси — дескать, Вася, не волнуйся, Бася сообщает, что ужасно снялася и в платье белом, и в платье голубом…
С этой песенкой у меня был связан грандиозный план. Я давно знал, что Аксенов рано или поздно уедет в эмиграцию и наверно сначала прилетит из Москвы в Париж. Я думал, что успею собрать делегацию из Института восточных языков, где вели курс русской литературы на русском, и научу французских слависток этой песне, объяснив, что так в СССР принято встречать важных гостей. Знаменитого советского писателя будут встречать в аэропорту радио, телевидение, корреспонденты крупнейших мировых газет — и хор невинных девушек грянет: «Вася, Вася, я снялася в платье бело-голубом». Думаю, что на Аксенова это бы произвело впечатление
Летом 1980 года я взял отпуск и поехал с Машей и Аллой на океан, в Ля-Боль. Вдруг получаю паническую телеграмму из Парижского бюро «Свободы»: «Толя, есть сведения, что Аксенов прилетает в Париж завтра или послезавтра, но никто не знает, насколько эти сведения достоверны, никто не знает номер рейса, и никто не знает, на какой он прилетит аэропорт. Мы тебе даем информацию, а решение принимай сам». Я сел в машину и помчался в Париж. Я знал, кто в Париже мне даст точные сведения, и на следующий день, вместе с толпой иностранных корров, встречал Аксенова в Орли. Но организовать хор слависток у меня уже не было времени. До сих пор обидно, что сорвалось…»
246
Комментарий Анатолия Гладилина: «Анита Рутченко. Была в Париже американская контора без вывески, где сидела Анна (отчества не помню), которую мы фамильярно звали Анита. Там на полках стояли все книги и журналы, которые по-русски издавались в Америке, Германии, Израиле и в Париже. Их она раздавала бесплатно, но естественно, тем людям, которым доверяла. В том смысле, что эти люди не только пополняют свои личные библиотеки, но и посылают книги с верной оказией в Россию. Мои книги тоже стояли у нее на полках, плюс у меня был официальный статус американского журналиста. Поэтому мне давали безоговорочно все, что я хотел. Булат с моей подачи привозил в Москву по полчемодана книг, пока его однажды не застукали в поезде на советской границе в Бресте».
Видел Булата. Два концерта его прошли с о<->енным успехом. Но он болен (желудок), намеревался сразу по прибытии в Москву лечь в больницу. В Париже он был всего неделю, мало с кем виделся, не ел, не пил, быстро уставал. Он мне задал вопрос: что у меня произошло с Максимовым? Ответив, я задал встречный — что у тебя произошло с Аксеновым?
Его версия: его просил Ф. Кузнецов [247] помочь ребятам, чтоб они не обостряли отношения, и он пошел на это, не зная, что ты решил идти до конца. На секретариате понял, что ему было бы лучше не ходить вообще. Ужасно был удручен твоей фразой: «секретарский подпевала». «Ноги у меня стали ватными — но потом я понял, что я старше его, а он сейчас сильно нервничает. На проводы я не пришел, потому что не хотел вращаться в светском обществе. Я вообще практически сейчас ни с кем не общаюсь. А вообще я Васю люблю» — вот буквально его слова. Я передал разные нежные слова от тебя.
247
В то время первый секретарь Московского отделения Союза писателей РСФСР, инициатор преследования авторов альманаха «Метрополь».
Он специально привез фотокарточку и попросил меня снять копии, что я и сделал. Оригинал вернул ему, а одну из копий посылаю тебе. Как молоды мы были! Он говорит, что это на вечере Евтушенко в Политехническом (61 или 62?!?).
Как вам город Вашингтон при ясной (осенней и зимней) погоде? Майкины настроения и самочувствие?
Сейчас я взял бюллетень на десять дней (тем у нас, у кого нет стипендии от тов. Кеннона [248] , приходится хитрить, чтоб написать хотя бы одну-две главы к роману).
248
Комментарий Анатолия Гладилина: «Тов. Кеннона не было в природе. Есть в Вашингтоне Институт имени Кеннана (Джордж Кеннан — американский дипломат, политолог), который дает годовые гранты творческим личностям со всего мира. Аксенов получил такой грант, и у него в течение года была не жизнь, а малина. Он сидел дома, писал очередной свой роман и раз в неделю являлся в институт… нет, даже не на семинар, а на коктейль: потягивай джин с тоником и веди с какой-нибудь японкой умную беседу о странностях любви».
Приедешь ли ты в феврале в социалистическую Францию?
Пользуюсь случаем и поздравляю Вас, ребята, со всеми Рождественскими и новогодними праздниками. Надеюсь, что когда-нибудь будем жить в одном городе, чтоб, отвалившись от праздничного стола, пойти вместе к бабам [249] .
Всех благ!
Обнимаю.
Дорогой Вася!
Будучи в больнице прочитал «Остров Крым» (принесла Наталья, уплатившая, как говорит, 50 рублей) — прочел, не отрываясь, лишь изредка бегал курить в сортир. Вещь замечательная, с чем позволь поздравить тебя от всей души. Много блеска, искрометности, провидения. Есть прямо-таки классические сцены (впрочем, ты сам знаешь, какие): в бане, на заседании политбюро и все вторжение. Мне сдается, единственная твоя здесь ошибка — что не сказано, как отнеслась эта географическая аномалия к оккупации 41–45-х годов, отсюда ведь и должно было, по идее, почти все движение Общей Судьбы. Думаю, критики на это укажут, но черт с ними, с критиками, важно, что удалось основное: изображение государственной уголовщины, которую никак не поймет этот всепроникающий, мудрый Запад. Обнимаю тебя и благодарю, поцелуй за меня Маечку.
249
2Получается, что вместе с женами!
Твой Жора
Милые Майя и Вася, пришли к Белле, оказия. Пишу Вам и целую Вас не в конце письма, а в начале. Очень рад был узнать от Беллиного гостя, что вы оба хорошо выглядите, довольны жизнью, что (подтверждается) «Остров» вышел по-русски, но мы пока книги не видели. Так как меня торопят, то сразу перехожу к просьбе, — узнать, что слышно с моей повестью «Декада», о ее местопребывании знают Копелев, Эткинд, Ира Войнович. Слыхал, что по-русски теперь трудно что-либо напечатать, правда ли это? Со слов Васи (я уже об этом писал) узнал, что повестью будто бы заинтересовался Карл. С помощью вышеуказанных лиц можно доставить ему рукопись. Кто-нибудь дайте мне знать обо всем, Вася, я Вам очень благодарен за все, что с Вашей помощью со мной произошло и происходит. Будьте счастливы в любви (Майи) и в новой книге — в третьем романе. Еще раз целую Майю и Вас.
Ваш С. Липкин
Дорогой Вася!
Прочитал «Остров Крым». Разумеется, мы откликнемся. И откликнемся положительно. Но в частном порядке мне хотелось бы возразить тебе по двум принципиальным (во всяком случае, для меня) поводам. Согласись, что мир обитателей твоего фантастического «Острова» в известном смысле являет собою слепок российской эмиграции. И хотя ты, в конце концов, высмеиваешь носителей Идеи Общей Судьбы, приводя их к полному краху, к ее главному апологету — Лучникову относишься с явной симпатией. Это право автора, но у того же автора, на мой взгляд, нет права искажать при этом подлинное положение вещей в эмиграции, переворачивая ее изображение с ног на голову. Когда в авторской ремарке ты, идеализируя своего героя, пишешь, что-де не патриоты-монархисты, а, мол, лишь такие либералы, как Лучников, бросились в пятьдесят шестом на Будапештские баррикады [250] , то это, мягко говоря, далеко от истины. Я, Вася, не монархист и не испытываю никакой симпатии к монархии, но справедливости ради должен отметить, что в трагическую для венгров минуту рядом с ними оказались именно монархисты из НТС [251] — Олег Красовский (весьма, кстати, неприятный субьект), Глеб Рар, Александр Артемов и другие, а либеральные эмигранты и, употребляя твою метафору, сторонники Общей Судьбы, вроде тогда еще молодого графа Степана Татищева [252] , стояли в охранительном оцеплении у советского посольства в Париже, спасая оное от гнева разъяренной толпы (и это в те дни, когда Сена пестрела партийными билетами, выброшенными туда самими французскими коммунистами).
250
Будапештские баррикады — речь идет об антикоммунистическом восстании 1956 года в Венгрии, известном у нас как «Венгерские события 1956 года».
251
НТС — Народно-трудовой союз, политическая организация русской эмиграции, имеющая печатные издания «Посев» и «Грани». В пору существования СССР ставил своей целью свержение советского режима. В РФ зарегистрирован в 1996 году как общественно-политическое движение.
252
Степан Николаевич Татищев (1935–1985), французский дипломат, в начале 70-х г. — культурный атташе посольства Франции в СССР, профессор славистики.
Второе мое (повторяю, Вася, сугубо частное и огласке не подлежащее) замечание касается твоей, если так можно выразиться, интермедии «К столетию Сталина». Деление палачей на талантливых и бездарных мне представляется неправомерным. Читатель, который любит тебя, поверит тебе на слово, но в действительности такая раскладка искажает историю, а это уже грех для писателя немаловажный.|
Мне, к примеру, трудно понять, чем Троцкий лучше Сталина? Ты пишешь не фельетон и не памфлет, а роман, и твой долг доказать это противопоставление художественными (прости меня за банальность!) средствами. Если ты полистаешь материалы партконференции, посвященной новой экономической политике, то убедишься, что на стороне спасительного, как ты его называешь, ленинского плана стоял тогда именно Сталин (хотя и из чисто тактических соображений), а против были умный и талантливый Троцкий и его сторонники, которые выступали за полное и окончательное удушение крестьянства вообще и любой личной инициативы в частности, а также за всемерное развитие перманентной революции, то есть за распространение своего гнусного режима на весь мир.
Давай также зададим себе вопрос, почему именно талантливый Блюхер [253] приговорил к расстрелу талантливого Тухачевского [254] , талант которого, кстати сказать, проявился только в беспощадном изничтожении почти безоружного тамбовского крестьянства, остальные сколько-нибудь крупные операции он бесславно проиграл, включая польскую авантюру? И чем трусливый и достаточно травоядный Калинин [255] хуже талантливого мокрушника Махно [256] , лично, своими руками замучившего семью когда-то обидевшего его уездного чиновника и вырезавшего евреев (хотя в его окружении были и евреи) целыми местечками? По чужим-то тылам ходить невелико искусство, мелкие бандиты всегда ухитряются бить со спины. Под стать ему и талантливый Сорокин [257] (о котором много наслышан по своей работе на Кубани и Ставрополье) — патологический палач и животный юдофоб, заливший крестьянской кровью все свои дороги от Тихорецкой до Пятигорска. Или экзотичность убийцы делает его для нас нравственно более приемлемым, чем его бездарный коллега?
253
Блюхер Василий Константинович (1889–1938), советский военный, государственный и партийный деятель, «красный маршал». В 1938 г. во время боевых действий с Императорской японской армией в районе озера Хасан возглавлял Дальневосточный фронт. За якобы допущенные ошибки был смещен с поста, арестован и расстрелян в 1938 г. в ходе сталинской «чистки» руководящих военных кадров.
254
Тухачевский Михаил Николаевич (1893–1937), советский военачальник и военный теоретик, «красный маршал», заместитель министра обороны. В двадцатые годы вместе с другими большевистскими военачальниками (Ворошиловым, Буденным, Егоровым и т. д.) участвовал в подавлении антисоветских мятежей и восстаний, в частности, Кронштадтского мятежа (1921). В ходе сталинской «чистки» руководящих военных кадров был расстрелян в 1937 г. В судебной расправе над Тухачевским принимал участие Василий Блюхер.
255
Калинин Михаил Иванович (1875–1946), советский государственный и партийный деятель, «всесоюзный староста», председатель ЦИК СССР (1922–1938), председатель Президиума Верховного Совета (1938–1946).
256
Махно Нестор Иванович (1888–1934), анархист, «батька Махно», в 1918–1921 г. предводитель крестьянских повстанческих отрядов, сражавшихся то на стороне белых, то на стороне красных, с осени 1921 года оказался в эмиграции.
257
Сорокин Иван Лукич (1884–1918), красный военачальник. Возглавляя Красную Армию Северного Кавказа, выступил против советской власти, был арестован и расстрелян.