Василий Львович Пушкин
Шрифт:
Повесть «Любовь первого возраста» сохранила для нас ценные свидетельства самого В. Л. Пушкина о его первых шагах в свете, о первых стихотворных опытах:
«…пустившись в блистательные общества, я стал не так робок и начал приобретать ту светскость, которой только научаются, можно сказать, в обращении с знатными и придворными. Всегда любил я поэзию и всегда ею занимался. Граф Стр.***, князь Бел***, графы Сег*** и Коб***, княгиня Д*** и графиня Ш*** читали стихи мои с обязательным снисхождением и позволяли мне участвовать в их забавах. Тогда в обыкновении были благородные спектакли, я играл комедию с лучшими актерами, каких могло только произвести хорошее общество. Это образовало мой вкус и научило меня с приятностью изъясняться» (188).
Кто они? Граф Строганов? Князь Белосельский-Белозерский? Графы Сегюр и Кобленц? Княгиня
В повести упомянут не только брат, но и мать, и сестры, и Дядя В. Л. Пушкина.
И еще сказано о его поездке в Петербург, о поступлении в военную службу. Но это уже другая страница его биографии.
Глава вторая СЕРЖАНТ ГВАРДИИ: «И Я, И Я ПИИТ»
1. Смерть отставного артиллерии подполковника Л. А. Пушкина
В «Списке именном лейб-гвардии Измайловского полка господам штаб и обер офицерам и капралам» 1783 года, хранящемся в Москве в Российском государственном военно-историческом архиве, названы сержанты 3-й роты Василий Пушкин и Сергей Пушкин: «за комплектом. Из дворян. Служба их: в армии — 1773 г.; в гвардии — 1775; в нонешних чинах — 24 ноября 1777 г.» [59] .
59
РГВИА. Ф. 2577. Оп. 2. Д. 336. Л. 6. Указано И. А. Ганичевым.
Василий и Сергей Пушкины, как некогда и их батюшка, с малолетства были записаны в военную службу. Это было в обычаях того времени, дело обыкновенное. Петруша Гринев, герой «Капитанской дочки», простодушно рассказывает о том, что хорошо знал автор повести по семейным историям военной службы отца и дяди:
«Матушка была еще мною брюхата, как уже я был записан в Семеновский полк сержантом, по милости майора гвардии князя Б., близкого нашего родственника. Если бы паче всякого чаяния матушка родила дочь, то батюшка объявил бы куда следовало о смерти неявившегося сержанта и дело тем бы и кончилось. Я считался в отпуску до окончания наук. <…>
Я жил недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками. Между тем минуло мне шестнадцать лет. Тут служба моя переменилась» (VIII, 279–280).
Как и Петруша Гринев, Василий и Сергей Пушкины — потомственные военные. И всё же, в отличие от Гринева, поступившего на службу на семнадцатом году, в отличие от И. И. Дмитриева, который был отправлен родителями в Петербург в Семеновский полк четырнадцати лет от роду, и от Н. М. Карамзина, который в 15 лет начал службу в лейб-гвардии Преображенском полку, братья Пушкины не торопились надевать военный мундир. Да и отец их, видимо, не торопил. Беспечная жизнь московских недорослей продолжалась до самой его смерти в 1790 году.
«Умре по христианской должности и покаянии Октября 24 дня Артиллерии Подполковник Лев Александрович Пушкин, коему от роду было 67 лет, и погребен 26 числа в Донском монастыре» [60] — эту запись сделал священник Ф. А. Малиновский в метрической книге церкви Живоначальной Троицы в Троицкой слободе, той самой, в приходе которой жили Пушкины.
Известно, что при погребении Л. А. Пушкина митрополит Московский преосвященный Платон пожелал непременно отслужить обедню — факт весьма и весьма знаменательный. Митрополит Платон (в миру Петр Георгиевич Левшин) — выдающийся деятель Русской православной церкви, проповедник, которого не случайно называли вторым Златоустом, русским Массильоном (этот французский оратор прославился своим красноречием). Проповеди Платона любила слушать Екатерина II — они вызывали восторг и исторгали слезы. Быть может, когда-нибудь надгробное слово, произнесенное митрополитом Платоном при гробе Л. А. Пушкина в церкви Донского монастыря, будет обнаружено. Известно также, что церковный иерарх пожелал похоронить Льва Александровича не на кладбище, а в самой церкви. Там, в приделе преподобного Сергия в Малом соборе Донского монастыря находилась икона Иверской Божией Матери в деревянном киоте, на которой имелась надпись: «Артиллерии подполковника Льва Александровича
60
А. С. Пушкин: московские страницы биографии. М., 2000. С. 24.
61
Там же.
Лев Александрович был оплакан теми, кто знал и любил его, близкими и родными, детьми и верною женой. 15 ноября на помин его души в Донской монастырь был внесен вклад:
«Дано вкладу по Болярине Льве Александровиче Пушкине образ Восстания из гроба, на нем риза серебряная со облаками по местам вызолочена, на Спасителе венец серебренной вызолочен, мерою в длину десять вершков, в ширину семи вершков, в киоте деревянном гладком вызолоченном» [62] .
62
Там же. С. 25.
И в 1791 году 19 февраля в Донской монастырь также поступил богатый вклад «по болярине Льве Александровиче Пушкине…» [63] .
От чего умер отставной артиллерии полковник? Не открылась ли застарелая его болезнь «малум хипохондрианум кум материя» со рвотой, резью в животе, болью в спине и почечуем? Или скончался он от другого недуга, несмотря на неусыпные старания домашнего лекаря? Кто знает… Осиротевшему семейству Пушкиных надо было жить дальше, братьям Пушкиным предстояло как-то определиться: не всё же ходить в недорослях. Итак, было решено: Василий и Сергей должны явиться на действительную военную службу в Петербург.
63
См.: Там же.
22 января 1791 года, в среду, «Московские ведомости» сообщали:
«Из Санкт-Петербурга января 14. Сего января в 1 день Ея Императорским Величеством по поднесенному Лейбгвардии от Измайловского полку докладу Всемилостивейшее пожалованы: <…> в Прапорщики из Сержантов… Иван Мальцов… <…> Василий Пушкин, Сергей Пушкин…» [64]
Имя Ивана Акимовича Мальцова, который был моложе Василия Львовича, названное в этом списке пожалованных в первый офицерский чин прапорщика, привлекло наше внимание не случайно — он станет не только сослуживцем московского стихотворца по Измайловскому полку, но и его приятелем, сыграет немаловажную роль в его жизни (о чем нам еще предстоит в дальнейшем рассказать).
64
Московские ведомости. 1791. 22 января. С. 96.
Когда сын отправлялся в армию, а тем паче на театр военных действий, отец напутствовал его, давал ему наставления. Так было и в начале, и в конце XVIII века. Так было и в жизни, и в литературе. Известный историк Василий Никитич Татищев, участник Полтавской битвы, автор «Истории Российской», который вместе с братом Иваном в 1704 году начал службу в драгунском полку, вспоминал:
«Родитель мой, отпуская меня с братом на службу, сие нам накрепко наставлял, чтобы мы ни от какого положенного до нас дела не отрицались и ни на что сами не назывались» [65] .
65
Духовная тайного советника и Астраханского губернатора Василия Никитича Татищева, сочиненная в 1733 году сыну его Евграфу Васильевичу. Печатана в Санктпетербурге 1777 года. С 27.