Вася Чапаев
Шрифт:
Вася тоже отвернулся от берега и стал смотреть, как маленький буксир, пыхтя, тащил их неповоротливую ленивую баржу, которая казалась раз в десять больше трудолюбивого пароходика. Баржа нехотя переваливалась на блестящих, гладких, будто смазанных маслом волнах.
Над водой низко носились чайки. Плыло по небу одинокое облачко, плыло туда же, куда шла баржа, куда стремился влажный волжский ветер. Вася улегся на теплую палубу, закрыл глаза и стал слушать, как сладко причмокивали за бортом волны, будто
Разбудил Васю зычный гудок. Мимо баржи медленно шел большой розовый пароход. На верхней палубе прогуливались господа. Около барынь в кружевных платьях и в шляпах, на которых были цветы, перья, а у кого сидела и целая птица с хвостом, вертелись кавалеры в смешных соломенных шляпах и с тросточками.
Вдруг рядом с Васей шлепнулся огрызок яблока. Вася вскочил. На пароходе, перегнувшись через перила, хохотал долговязый бледный гимназист.
— Закрой рот! — орал он. — А то проглотишь нас! Некоторые господа остановились и тоже стали смотреть на Васю.
Но он не растерялся.
— Не бойсь, — крикнул он гимназисту. — Не проглочу, я дерьма не ем!
Дружный грубый смех заставил Васю отвести глаза от верхней палубы. Тут только он увидел нижнюю палубу, забитую народом.
— Молодчага! — крикнул бородатый, похожий на Степана Разина мужик.
— Крой, парень, правильно! — увидел Вася доброжелательные улыбки.
Рядом с Васей появился шкипер.
— Куда едете? — крикнул он.
— От голодной смерти бежим!
— Из куля в рогожу лезем! — ответили с нижней палубы.
— Как там, на низу, есть работенка?
— Была бы шея, ярмо найдется! — свистнул шкипер.
На палубе засмеялись невесело.
Вася вглядывался в пароход. Наверху, как райские цветы, колыхались красивые зонтики, слышался нежный смех. Внизу было темновато, верхняя палуба загораживала солнце пассажирам нижней. И смех тут звучал не так.
Васе казалось удивительным, что такие разные люди едут на одном пароходе, на розовом боку которого аршинными буквами было выведено «РОССИЯ».
— Пойдем, парнишка, вниз. Дед там кухарит, — пригласил шкипер.
В трюме пахло ухой. Дед Егор суетился около печурки и, почерпнув из котелка ложку ухи, озабоченно пробовал свое варево.
— Хороша! — похвастался он.
Вооружившись ложками, все уселись вокруг котелка.
— Рыбку, рыбку таскайте! — советовал дед.
— Смотри-ка, — удивился баржевик, подцепив на ложку цельную рыбку, — не разварилась!
— А я по-рыбацки варю, с закалкой. Ни в жисть не разварится, так целенькую и таскай.
— Это как так, с закалкой? — заинтересовался шкипер.
— Кипеть долго не даю, — сделал дед хитрое лицо. — Чуть закипит — я туды водицы холодной ложечку плескану и жду. Опять уха забурчит, а я сызнова водички холодненькой для успокоения... Вот это и есть закалка.
Наевшись, дед и баржевик растянулись на отдых, а Вася, посадив за пазуху морскую свинку, опять пошел наверх.
Неоглядные просторы, покрытые сизо-зелеными травами и темными трещинами оврагов, лениво разлеглись по обоим берегам Волги. Изредка из их глубины выползали серенькие селенья.
Деревушки были так похожи одна на другую, что казалось, будто одни и те же избенки, покрасовавшись на виду, кружным путем забегали вперед, чтобы через некоторое время вновь застенчиво выползти на берег: «А это опять мы!»
«Да ну вас», — думал Васята не отрываясь смотрел вперед, ожидая, что за следующим поворотом уж обязательно откроется город невиданной красоты. Потому и буксир пыхтел так усердно, и волны нетерпеливо подхлестывали баржу: «Ходи веселей!»
Неподалеку от баржи у бакена покачивалась долбленка, бакенщик зажигал фонарь.
— Эге-ге-гей! — приветливо крикнул он Васе. — Любуешься, малец?
— Эге-ге-гей! — во всю силу ответил Вася. Старик шутливо схватился за голову, зажимая уши.
— Ну и глотка у тебя!
— Ага-а-а! Здоровая, — озорничая, орал Вася.
— ...ровая ...овая... а-ая-а, — неслось по реке.
Бакенщик взялся за весла и направил долбленку к следующему бакену.
— Вниз по ма-а-тушке, по Во... да по Во-о-олге, — раскатился по воде чуть хрипловатый бас.
— По широ... широкому раздолью, — взвился Васин голос, и оба голоса слились в одном слове: раздо-о-олью...
Вася долго смотрел назад, где постепенно замирала песня и один за другим загорались огоньки бакенов. Ему вдруг стало страшно и весело. Куда он едет? Что ждет его?
За пазухой зашевелилась Лизка — тревожный стук Васиного сердца прервал ее сон.
Сызрань встречала приезжих, чванливо выпятив на берег купеческие склады. Дед Егор и Вася бегом спустились по сходням, чтобы не мешать ринувшимся на баржу грузчикам. Отойдя в сторону от суматошной толчеи, царившей около пристани, дед поставил шарманку,
— Давай поиграем маленько.
Шарманка заиграла вальс, но его протяжные звуки пропадали даром. Только пахнущий рогожами ветер елозил в пыли около шарманщиков, сметая в кучки всякий сор. Дед крякнул и взвалил шарманку на плечи.
— В город надо идти. Тут не до нас.
В городе дело пошло веселей. Стоило шарманщикам остановиться, как их тотчас окружали любители музыки. Со двора во двор за шарманкой ходила ватага ребят, глазея на Лизку, которая бойко торговала двухкопеечным «счастьем». Ребячьи восторженные крики привлекали новых ротозеев, и в шляпу-лопух, позвякивая, падали монеты.