Вася Чапаев
Шрифт:
— А в нашей церкви богомаз сидит. Святых подправляет, которые совсем стерлись, — доложили Васе быковские друзья.
— Ребята, как пошабашим, айда смотреть? — загорелся Вася.
— Да не... Мы уже ходили.
— Теперь вы идите, — мямлили ребята и наконец признались: — Боязно! Шалый он, богомаз, и злющий.
— А мы пойдем, да, Васята?
— Как же! Обязательно надо сходить!
Приятелям повезло. Часов с девяти утра полил
Потоптавшись в притворе, чтобы отлетела грязь с босых ног, ребята чинно вошли в церковь. Посреди ее, возвышаясь под самый купол, стоял деревянный помост, На куполе среди облаков, похожих на взбитые подушки, были нарисованы толстые ангелы с куриными крылышками.
Под помостом, на полу, стояло множество всяких банок, плошек, черепков с яркими, веселыми красками. Валялись разбросанные кисти.
Ребята сделали несколько шагов и остановились в смущенье: уж больно звонко прозвучало шлепанье босых ног по каменному полу. Со стен, неодобрительно поджав губы, смотрели святые. Наверху кто-то гулко закашлял. Васята потянул Васю за рукав.
— Пойдем отсюда, чего тут...
— Держи их! Они подслушивали! Они подсматривали! — загремело вслед уходящим ребятам. С помоста свешивалась кудлатая голова с зелеными глазищами и рыжей бородой. Голова скосила глаза и с издевкой осведомилась:
— Что, мальцы, святого труса празднуете? Вася вспыхнул:
— Не больно-то напугались!
— Подумаешь, страх какой... Залез наверх и орет, как лешак! — поддержал Васята.
— Смотри, какой храбрый народ! — удивилась голова и многозначительно прибавила: — Ну, погодите, я сейчас слезу.
Голова скрылась, и на помосте показался высокий мужчина в замазанном красками балахоне. Ловко хватаясь руками за перекладины, он стал спускаться. Васята рванулся к дверям, Вася удержал его:
— Погоди, успеем убежать.
Человек спустился и подошел к мальчикам.
— Будем знакомы. Меня зовут Федором Кузьмичом, а вас как?
Он протянул удивительно маленькую руку и так хорошо улыбнулся, что ребята тоже заулыбались.
— А меня зовут Васей...
— А я Васята.
— Очень приятно! Так чего же вы тут искали?
— Нам сказали, тут богомаз святых подправляет, вот и пришли... поглядеть. Это вы богомаз?
— Я, — засмеялся Федор Кузьмич. — А ваши ребята напугались и удрали!
— Это не наши, — это быковские, а мы пришлые. Из Балакова.
— Плотники мы, — солидно отрекомендовался Васята.
— Плотники? — переспросил Федор Кузьмич, с сомнением оглядывая щуплые фигурки приятелей.
Вася смутился.
— Да нет, наши отцы плотники, а мы только помогаем.
Васята укоризненно посмотрел на приятеля.
— Ну чего ты? Мы
— Плотник здешний, а что?
Васята важно откашлялся:
— А то, что никудышная работа! Скажи, Вась?
Вася критически осматривал помост:
— Н-да! Тоже плотник называется, на живульку сляпано!
— Почему на живульку?
— Потому, — поучительно заговорил Вася, — потому что растяжки неплотницки сделаны. Такими растяжками только плети бабы связывают. Хлипкий помост-то?
— Да, шатается.
— Ну вот, — заторопился Васята. — Их надо бы заподлицо и маненько в укос, а они напрямки, на один гвоздик пришиты.
— О-о, — с уважением протянул Федор Кузьмич. — Теперь вижу, что вы заправские плотники... Знаете, вы тут посидите, а я сбегаю в лавочку, поесть чего-нибудь куплю. С самого утра не евши. Приду — посидим, поговорим. Идет?
— Что ж, можно посидеть, все равно нам работать нельзя — дождь.
— Только вы недолго! — забеспокоился Васята. — А то нас еще выгонят отсюда!
— Я скоро! — крикнул художник. — Вот я как шагать буду! — Он высоко поднял ногу и сделал огромный шаг в дверь.
Оставшись одни, ребята от нечего делать стали бродить по церкви. В одном углу Вася увидел небрежно брошенный топор, пилу и рассыпанные гвозди.
— Васята, — повернулся он к приятелю, — давай, пока он ходит, уделаем растяжки как следует. А?
— Ой, давай! Вот здорово будет! А то он вроде нам на поверил.
На улице прояснилось. Горячие солнечные лучи хлынули сквозь решетки церковных окон и озарили тусклую позолоту иконостасов. От этого живого света лики святых потемнели еще больше.
— Подправили! — заорали плотники, увидев вернувшегося художника.
— Во, не шатается!
Васята, демонстрируя прочность помоста, не жалея пяток, отчебучил такую дробь, что Федор Кузьмич испуганно замахал руками и со смехом крикнул:
— Парень, опомнись, это ведь церковь!
— Лезьте сюда, проверьте! — пригласил Вася.
Художник послушно полез на помост и, убедившись, что он действительно не шатается, поблагодарил молодых плотников.
— А теперь давайте подкрепимся после трудов праведных! — предложил он, развертывая принесенные свертки.
У ребят загорелись глаза при виде пышного ситного и целого круга колбасы.
— Да мы не хотим, — отказался Вася и деликатно отвернулся.
— Мы сытые, — глотая слюнки, подтвердил Васята и жалобно взглянул на Васю.
— А я разве говорю, что вы голодные? Только от такой замечательной рыбы и сытые не отказываются.
— Какая ж это рыба? — прыснул Васята. — Это ж колбаса!
Федор Кузьмич обалдело открыл рот.
— Разве она не рыба? А как же поговорка есть «Лучше нет на свете рыбки, чем свиная колбаса»?