Вавилон легендарный и Вавилон исторический
Шрифт:
Так в общих чертах выглядела политическая организация вавилонского гражданства.
Гражданин, формально обладая полными политическими правами, далеко не всегда мог ими пользоваться. Речь идет прежде всего о праве на занятие магистратур. В отличие от чиновничьей должности, магистратура была правом и обязанностью гражданина. Она не оплачивалась и считалась почетом. Исполнение обязанностей магистрата требовало от гражданина крупных личных издержек. Поэтому практически доступ к магистратурам был открыт только самым богатым лицам.
Из гражданских обязанностей основными являлись военная служба, участие в общественных работах и служение богам. Каждая из них требовала от гражданина материальных затрат. Гражданин обязан был на свой счет вооружаться и содержать себя во время похода, обеспечивать себя инструментами
Это право принадлежало магистратам, каковыми могли быть только самые богатые граждане. Так, например, в Уруке должность советника принадлежала семье Хунзу в 550–541 и 537–536 гг.; фамилия Дабиби держала в своих руках должности эконома (с 611 по 601 г. и с 539 по 523 г.) и писца храма Эанны (с 619 по 597 г.); фамилия Эгиби (не смешивать с вавилонскими Эгиби!) в 550–543 гг. занимала пост эконома Эанны и много лет подряд должность писцов Эанны. Так было и в других городах. Кучка богатейших фамилий монополизировала магистратуры, а с ними и право распоряжаться храмовыми богатствами. Эта кучка составляла вавилонскую олигархию. Храмовые доходы являлись основой ее могущества.
Рядом с нею, соперничая в богатстве и влиянии, стояла верхушка царской бюрократии, особенно военная. Она существовала за счет царских милостей, военной добычи, дани и доходов от своих должностей. Среди царского окружения вплоть до подчинения Вавилона в 539 г. персами ведущую роль играли халдейские выходцы — опора царей — халдеев, сидевших на вавилонском троне.
Каждая из этих группировок, составлявших в целом верхушку общества, имела влияние на определенные слои среднего гражданства. Олигархия, распоряжаясь храмовым имуществом, располагала обширной клиентелой среди городских и пригородных жителей, преимущественно вавилонян по происхождению. Эта часть гражданства имела доступ к аренде храмовых земель, к храмовым пребендам, к храмовым должностям, дававшим право на «кормление» и «содержание» от храмов. А распределение этих благ зависело от магистратов, т. е. олигархии. Многочисленные получатели храмовых доходов составляли верхнюю прослойку храмового персонала и называлась rab — bani («великие, большие благообразные, благородные»). Халдейская верхушка имела опору в армии, большая часть которой состояла из сельских жителей халдейского происхождения. Опорой ее служило также мелкое чиновничество на царской службе из числа городских жителей как халдеев, так и вавилонян.
Основной костяк гражданства составляли средние слои, т. е. средние и мелкие собственники, которые вели самостоятельное хозяйство и обладали имущественным цензом, достаточным для несения военной службы и участия в общественных работах. Эти средние слои возродились в результате аграрного переворота и реформ Ашшурбанипала, приведших к восстановлению мелкого землевладения и слиянию вавилонян и халдеев.
Среднее гражданство не было однородным по своему составу. Уже в VII в. в его рядах началось имущественное расслоение, коснувшееся прежде всего халдейских землевладельцев. Их вавилонизация сопровождалась быстрой ликвидацией пережиточных форм натурального хозяйства и плановых связей, торжеством античных форм собственности и развитых товарно — денежных отношений. Для многих из них такая перестройка общественных отношений оказалась гибельной. В то же время из их среды выделился слой крепких хозяев — вавилонских граждан, способных нести службу в гражданской милиции в качестве линейной пехоты, всадников и колесничих. Они — то и добыли Вавилону победу на полях сражений при Набопаласаре и Навуходоносоре II.
В первые десятилетия VI в. в судьбах средних слоев граждан произошел перелом. Закончились большие войны, возникла империя Навуходоносора II. В Вавилонию широкой рекой хлынули вереницы пленных, богатая военная добыча, дань с покоренных народов. Вавилонским купцам были распахнуты пути во все концы мира. Началась эпоха вавилонского просперити,
Но за этим фасадом благополучия развертывалась трагедия средних слоев гражданства. Они вынесли на своих плечах все тяготы великодержавной политики и надломились. Их хозяйства пострадали от военных опустошений и отвлечения хозяев на военную службу. Многие из них сложили головы на поле брани, другие вернулись калеками. А пока они воевали, их хозяйства обрастали долгами, закладывались и перезакладывались ростовщикам. Разорению мелкого землевладения способствовали еще два фактора, которые дали себя знать в это время: реконструкция ирригационной системы, вызвавшая переворот в агротехнике и методах ведения земледельческого хозяйства, и дробление парцелл между сыновьями — наследниками. Оба фактора свидетельствовали о том, что античная форма земельной собственности изживала себя и превращалась в тормоз экономического развития общества. Это особенно остро сказывалось в сфере частного землевладения.
В богатых семьях тоже имели место разделы земли между наследниками, что создавало препятствия для мобилизации земельной собственности и роста крупного землевладения. Однако богатые собственники гораздо чаще делили не землю, а ренту с нее. В этом заключалось одно из важных преимуществ крупного хозяйства перед мелким. Мелким хозяйчикам, лично обрабатывавшим свою землю с помощью домочадцев и немногих рабов, волей — неволей приходилось дробить парцеллу, нанося тем самым непоправимый ущерб хозяйству. Крупные же собственники, как правило, своего хозяйства не вели и сдавали землю в аренду. Поэтому дележ ренты, при котором имения как хозяйственные единицы не дробились и их доходность не падала, был для них гораздо выгоднее дележа земли. Арендаторы, со своей стороны, тоже прибегали к одновременной аренде нескольких соседних мелких участков, принадлежавших разным хозяевам. Таким путем эти клочки земли сливались в имения, а их собственники становились совладельцами, делившими между собой ренту.
В психологии вавилонского гражданства произошли резкие изменения, сущность которых помогает понять следующий эпизод. В 569 г., когда Навуходоносор II вел подготовку к египетскому походу, состоявшемуся в следующем году, землевладелец Бэл — шум — ишкун из района Шахрина под Вавилоном, чтобы раздобыть серебро для найма заместителя на военную службу, занял под залог своей земли и двух рабов у знакомого уже нам Иддин — Мардука около 3 мин (1,515 кг) серебра, обязавшись покрыть долг за счет урожая фиников. Бэл — шум — ишкун откупился от военной службы, но долг заплатить не смог и спустя полгода разорился.
Бэл — шум — ишкун и многие его сограждане предпочитали разорение военной службе. Они были по горло сыты победами и завоеваниями, от которых не видели ничего, кроме смерти, увечий и опять — таки разорения. Так рассуждали и поступали сыновья и внуки тех, кто полвека тому назад, не щадя жизни, штурмовал гигантские валы Ниневии, отражал яростные атаки египтян и доведенных до полного отчаяния ассирийцев в Харране, дрался в кровавом рукопашном бою с солдатами фараона на горящих улицах Кархемиша.
Эпоха просперити высоко подняла значение денежного богатства, что вызвало существенные сдвиги в структуре средних слоев гражданства. В то время как ряды мелких землевладельцев, живших за счет урожая с земли, сокращались, росло число городских собственников — владельцев имений, доходных домов, трактиров, мастерских, ростовщиков. Для них богатство заключалось в деньгах. Они скупали земли, дома, пребенды, рабов. Свои доходы они исчисляли не размерами урожая, а размерами ренты, процентов, наживой. Именно в 60–е годы выросли состояния Иддин — Мардука и семьи Эгиби. В это время вавилонское общество с невиданной силой охватили дух стяжательства, тяга к паразитическому существованию и политический индифферентизм. Пожалуй, наиболее ярко эти настроения проявились опять — таки по отношению к основным гражданским обязанностям. Каждый старался откупиться от них, нанять заместителя или заплатить деньги. Даже службу в храмах владельцы пребенд перекладывали на плечи наемников и рабов. О разнице в психологии этих новых средних слоев и граждан, продолжавших жить по—старому, можно судить по следующему факту, зафиксированному в документах семьи Эгиби.