Вавилонские младенцы

Дантек Морис

— Неплохо, — заметил Даркандье, в голосе которого звучала насмешка пополам с восхищением. — «Квакеры Земли» будут рады услышать, что одно из их пророчеств воплощается в жизнь.

— Еще одно, — вставил Данцик совершенно серьезно.

— Что это за байки о предсказаниях? — раздраженно спросил Тороп.

Его собеседники ничего не ответили. Черепаха Джонсон прекратил молотить по клавиатуре. И повернулся к ним. Глаза индейца лучились светом.

— Сокол-вестник. Мари под его защитой.

Данцик посмотрел на Даркандье, бросил взгляд в сторону индейца, который

вернулся к работе, и, увидев, что помощи ему не дождаться, решил сам прояснить ситуацию:

— «Квакеры Земли» думают, что именно Сокол-вестник продиктовал мне текст книги. Как они утверждают, я, сам того не ведая, составил диаграмму-пророчество. Вы, конечно, мне не поверите, но эта проклятая книга стала для них чем-то вроде Библии.

— Что за книга?

Губы Данцика исказила странная ухмылка. Он сунул руку в карман куртки, вытащил зачитанную книгу и протянул ее Торопу.

У книги были обтрепаны углы, она потемнела от времени. На обложке преобладали красный и черный цвета. «Святая Мария с космодрома».

Тороп взвесил томик на руке, повертел его так и эдак, после чего быстро пробежал глазами аннотацию на задней сторонке обложки.

— Книга появилась через несколько месяцев после моего приезда в Монреаль. Она заинтересовала Винклера и Даркандье, а местная группа индейцев-хакеров увидела в ней отражение собственных пророчеств.

— Каких пророчеств? Об Эпохе Бурь? И тому подобном?

— Не только. Они также утверждают, что Посланница Бога-Творца, тотемным знаком которой служит Сокол-вестник, должна явиться, чтобы спасти планету… или, как они говорят, то, что еще можно спасти.

— Посланница?.. Спасти планету?.. Вот черт, да вы издеваетесь надо мной. Мы ведь не в «Секретных материалах».

— Прекратите паясничать, — осадил его Даркандье. — Посланница Бога-Творца или Homo sapiens mutabilis, [149] суть дела от этого не меняется. Хотите вы того или нет, Мари Зорн — это будущее человечества.

149

Человек разумный изменчивый (лат.).

— О'кей. Что дальше? — прохрипел Тороп после долгой паузы.

Он сосредоточился. И ход событий резко ускорился.

Окружающий мир взорвался.

Его собственный мозг взорвался, подобно сверхновой звезде, изливающей невероятное количество энергии в космос. Он попал в великолепный световой колодец, который оборачивался вокруг собственной оси и…

— Я не знаю, как описать то, что случилось потом, — признался Тороп. — Это было так, как если бы я стал… вот черт… чем-то вроде машины, накапливающей информацию… да, так и есть: световой колодец питал меня данными. Казалось, будто я превратился в головку считывающего устройства и подо мной на полной скорости запустили магнитную ленту.

— Великолепно, — с бесстрастным восхищением прокомментировал Даркандье. — Космический Змей во всей своей красе.

— Да, у меня возникло ощущение, что я знаю все о Вселенной, о ее возникновении, развитии, ее будущем и ее конце… Какое-то безумие, особенно если учесть то, что все это знание теперь исчезло.

Тороп насупился.

Данцик улыбнулся ему:

— Это нормально… С этим знанием в голове вы не прожили бы больше двух минут… Это все?

Тороп закрыл глаза. Нет. Произошло еще одно, последнее событие, прежде чем активное вещество перестало действовать и он не провалился в быструю фазу сна, продолжавшуюся несколько минут, до самого пробуждения.

Еще одно видение.

Опустошенная, пустынная, серая местность. Руины, наполовину ушедшие в землю. В пепел.

И ангел, летящий над самым горизонтом.

Ангел, воплощавший безутешную скорбь.

Ангел всех младенцев, умерших со дня Сотворения этого мира.

От этого последнего впечатления у Торопа сохранился лишь неостывший след, отзвук безымянной печали, который он сам и погасил.

После того как рассказ подошел к концу, Черепаха Джонсон встал и отправился на кухню заваривать чай. Нейроматрица создавала разрозненные изображения, которые медленно двигались по экрану. Это был все тот же длинный фильм об опустошенных грозой холмах, откуда начались приключения Торопа.

Пока Черепаха готовил чай, никто не нарушал воцарившегося молчания. День полностью вступил в свои права. За окнами солнце играло в прятки с кудрявыми облаками. Дул резкий, порывистый ветер. Небоскреб скрипел, как судно в штормящем море.

Индеец принес Торопу чашку с дымящимся напитком и поставил две такие же перед собеседниками Торопа, а потом вернулся за свой ноутбук.

Тороп украдкой посматривал на двоих мужчин. Они напряженно размышляли, каждый в своем углу, полностью сконцентрировавшись на собственном внутреннем мире. Оба хмурились, как будто вокруг них постепенно сгущалась какая-то проблема.

Тороп прекрасно знал, о чем идет речь. Теперь, когда пережитое им путешествие было описано словами, картина проступила полностью. Жизненно важные детали стали отчетливо видны, и все это оказалось затянуто покровом одной большой тайны.

Тороп спрашивал себя, кто первым задаст вопрос.

Инициативу взял на себя Даркандье. Он еле слышно пробормотал:

— Какого рода были младенцы, которых вы видели в змеином гнезде?

Торопу не требовалось ни секунды на размышление. Ответ вылетел из него стремительно, как падающий клинок:

— Человеческого. Это были человеческие младенцы. И, как я теперь думаю, именно их она и перевозит.

Даркандье кивнул, но в уголках его глаз пряталась улыбка. Веки ученого медленно смыкались. Для него ночь тоже оказалась долгой.

— Видимо, да… Так я и предполагал… с тех пор, как вы рассказали нам об этих генно-модицифированных животных.

— Почему?

— Не знаю, интуитивно. Не думаю, что люди стали бы убивать друг друга из огнеметов ради хомячка со светящейся шерсткой или яиц насекомых из мезозойской эры.