Ваза с желтофиолями
Шрифт:
— Почему для тебя?
— Потому, что не хочу начинать такие ценные для меня отношения с недоговоренности и лжи. Если между нами будет недосказанность, ничего не получится.
— Я обещаю, что всегда буду говорить тебе правду. Между нами не будет никакой недоговоренности.
— Тогда начни прямо сейчас.
— У меня долги. Вернее, один долг, очень неприятный. И возник он так некстати именно сейчас.
— Большой долг?
— Нет. Помнишь, я рассказывал тебе, что развелся некоторое время назад? Бывшая жена отобрала половину моего бизнеса и заставила выплатить довольно большую сумму. Я все выплатил, но мой бизнес этого не перенес, и благополучно скончался. Чтобы расплатиться с долгами, мне пришлось
Но все пошло не так, как я рассчитывал. Дело не выгорело, и все свои деньги я потерял. Мало того, на мне остался огромный кредит в банке. В этом месяце дела пошли так плохо, что я не знаю, как буду выплачивать зарплату людям. И как раз в этот самый ужасающий момент появился кавказец, и, конечно, как всегда по закону подлости, стал требовать срочной выплаты своего долга. У него тоже возникли финансовые проблемы.
Но не просто требовать, а с ножом у горла вымогать. Я просил подождать. Он — ни в какую. Начались угрозы. Ты заметила, что я на другой машине? Мне уже разбили джип Мерседес. Он подключил к делу черную мафию. Дела мои плохи. Если я не верну деньги, он поставит меня на счетчик, а это всё, конец. Я пытался одолжить у знакомых — но после финансового кризиса дела у всех плохи. А у тех, у кого все в порядке, деньги в деле, и вынимать эту сумму из бизнеса они не могут. Взять кредит в банке я не могу. Все банки связаны между собой, по кредитам есть информация, и мне никто не даст деньги, узнав, на какую сумму висит у меня кредит. Словом, тупик. Как выбраться из него, я не знаю. И все это так некстати! Как раз в тот самый момент, когда я встретил тебя и понял, что именно с тобой хочу связать всю свою дальнейшую жизнь! Строить жизнь с тобой, всегда быть вместе. Прямо какой-то злой рок. Как будто судьба не хочет моего счастья.
У меня остается только один выход. У меня в Киеве есть друг, он может помочь. Я уже говорит с ним, и он вроде как согласился. Но проблема заключается в самой поездке. Люди кавказца за мной следят. Говорить с ним бессмысленно, он ничего не понимает. Увидев, что я уехал, он решит, что я бежал, и попытается меня убить. ДТП — если поеду машиной, или в поезде, если поеду поездом. Это риск. Но другого выхода у меня нет. Я уже принял решение ехать. Как он поступит, я не знаю. Так что очень может быть, что это наш последний вечер. Мы можем больше не встретиться. Единственное, чего я хочу, чтобы ты запомнила — я серьезно, по-настоящему люблю тебя. И что бы ни произошло, эта любовь останется со мной навсегда.
Он сжал мои руки, перевернул их ладонями вверх и принялся целовать. Глаза его слезились. Он не лгал… Я никогда не видела таких глаз. Меня сковало какое-то странное оцепенение. Что же это такое? Неужели я вот так потеряю единственного мужчину в своей жизни? Из-за каких-то проклятых бумажек, которые ничего не значат для меня? Да и зачем они мне, одиноко запертой в пустой съемной квартире, в жизни без малейшего просвета? Чтобы никчемным мусором лежать
— Ты много должен? Какая сумма долга?
— Нет, не много. Но какая разница! Я не хочу об этом говорить.
— Скажи, пожалуйста. Ты обещал!
— Ладно. Сумма пустяковая. Еще месяц назад эту сумму я бы достал без труда. Просто снял бы со счета, и даже не заметил потери…
— Сколько?
— 10 тысяч долларов. В ящике возле кровати лежали 15 тысяч долларов, которые я получила за одну из своих картин! Какое счастье, что у меня были эти деньги! Какое счастье, что такой благополучной все-таки оказалась моя судьба! Облегчение, охватившее меня, было таким сильным, что я едва не разрыдалась. Слезы бывают и от счастья, в тот момент, когда исчезает страх.
— Тебе никуда не надо ехать. И рисковать тоже не надо. Я дам тебе эти деньги. Ты сможешь заплатить долг.
— Что? Ты? И думать о таком не смей! Ни за что!
— Но почему? Это будет доказательством того, что я тоже отношусь к тебе серьезно. Я так хочу тебе помочь, и, главное, я могу помочь!
— Это даже не обсуждается! Так не правильно! Это я должен давать тебе деньги, столько денег, сколько ты захочешь! Не ты должна давать мне деньги, а я!
— А ты мне их вернешь. Потом. Когда сможешь. Ты можешь полностью мне доверять.
— Я знаю. Но где ты достанешь такие деньги? Возьмешь кредит? На это нужно время. А с долгом мне надо расплачиваться сейчас.
— Нет, я не буду брать кредит. У меня есть такие деньги. Правда, есть.
— Ну, не знаю… Может, все-таки кредит? Так надежнее? Ты возьмешь кредит, чтобы не тратить свои деньги, а я буду этот кредит выплачивать. И тогда твои деньги не пострадают.
— Нет. Не нужно никаких кредитов. Я просто дам тебе деньги, ты завтра же расплатишься, и все будет хорошо.
— Господи! О Господи… Что же ты со мной делаешь? Кто ты — ангел, посланный мне во спасение? Или Бог? Вернее, Богиня? Чарующая богиня из сказки?
В его голосе звучало глубокое, неподдельное волнение. Я рассмеялась от счастья. Он сразу стал собираться: сказал, что отвезет меня домой, и сразу поедет в ресторан, на встречу с кавказцем, назначит ему встречу на завтрашний вечер, чтобы вернуть долг. Мы договорились, что ко мне он заедет в 5 часов вечера за деньгами. Утром у него важные деловые встречи, освободиться сможет только после обеда, поэтому приедет в 5.
Всю дорогу обратно, к моему дому, он был невероятно разговорчив и оживлен. Я сделала его счастливым. При этом я и сама летала от счастья. Для меня начиналась новая жизнь.
В квартире было темно, свет не горел. Это тоже напомнило меня радостью. Я переоделась в спальне, потом решила поработать. Зашла в гостиную, которую я давно уже превратила в студию, зажгла свет.
Начатая картина стояла на мольберте. Увидев полотно, я едва не упала. Вся картина была измазана красными пятнами. Кроваво-красными. И еще не приближаясь, я вдруг поняла, что это не краска. Дело в том, что у меня не было столько красной краски. Я только собиралась ее купить. Я заставила себя подойти ближе, и сразу почувствовала характерный запах. Я хорошо разглядела, что картина испорчена полностью. Ее оставалось только выбросить. Никакого восстановления и быть не могло.
Протянув руку, я коснулась вязкой жидкости, которая уже стала застывать. Кровь. Картину покрывали пятна крови. Это была самая настоящая кровь.
Я издала какой-то дикий горловой звук (в этом звуке был весь ужас страшного открытия в своей квартире, весь ужас, все пережитое отчаяние). В ноздри ударила сладковатый, характерный запах.
Кровь… Мою картину покрывала кровь! В глазах стало темнеть, все закружилось и поплыло. И впервые в своей жизни я потеряла сознание, упав на пол.