Важное время
Шрифт:
Булгуня вдруг схватил зубоскала за ремень и странным движением швырнул от себя. Насмешник завопил он страха и полетел спиной вперед. Летел он недолго, рухнув на соседний стол. Тарелки со звоном разлетелись, расплескав недоеденное содержимое по столу и полу. Прилипала весь измазался густой похлебкой. Старшеклассники, сидящие за столом, возмущенно завопили и вскочили.
— Что происходит? — раздался грозный голос коменданта. Все разом притихли. Хак Стурр переводил взгляд с Прилипалы, сползающего со стола, на Булгуню, взъерошенного и красного.
— Я, Булгуня, сын Булгара, — раздался взволнованный, но упрямый и твердый голос приятеля. — Старший сын Ксена, потомственный бродник из рода Великих Булогов, — от знакомых с детства
— «Недостойным», — прошептал я.
— Недостойным, — вновь зазвучал голос приятеля, — с помощью высокого искусства борьбы.
— О как! — ответил комендант, покачиваясь с пятки на носок. — Благородные, значит… Хорошо, будет вам борьба. Завтра.
Комендант развернулся и ткнул в меня указательным пальцем.
— Ты. Марш в комнату наказаний.
Уходя, я услышал восхищенный шепот Кольши.
«Ну, Булгуня! Ну ты даешь!»
«Все-таки наш комендант никакой не талантливый преподаватель, а обычный вояка. Хоть и хвалил его наставник, а не хватает Стурру воображения, изобретательности, — думал я, ерзая на неудобном сиденье в подвале. — Вот разве может хороший педагог перепутать награду с наказанием? Тишина, интересная книга под боком. Я даже яблоко вновь протащил!»
Я покосился на коричневый, ссохшийся позавчерашний огрызок яблока на полу и нахмурился. Подошел к каменной стене и прислонил ухо. Прислушался. Никаких посторонних звуков. Никаких взглядов. Я затолкал несчастный огрызок обратно в дырку в углу. Встал на колени и внимательно осмотрел то, что раньше считал мышиной норой. Ну откуда тут мыши? Что им здесь делать, что есть?
Дырку сделали специальным инструментом, нарочно вытесали. Сколы недавние, свежие, яркие. Тесали не камни, а старый раствор между ними. И место выбрали неслучайно: там, где расходились блоки. Судя по всему, работы велись из подземелья. Что это значило? Во-первых, у охотников за Бареаном неплохо налажен сбор данных: смогли же они узнать о дурной привычке коменданта сажать иноземцев ни за что ни про что. Во-вторых, неизвестные хорошо знали подземелья, и чувствовали себя в них, как дома. Я вспомнил обезображенное лицо преследователя и вздрогнул. Боец отлично экипировался для хождений по подземельям. Буду надеяться, что он уникум и одиночка. А высокий старик сгинул в лабиринте тоннелей. Впрочем, выводами надо обязательно поделиться с наставником, а то он шастает с учениками в катакомбах, как по проспекту гуляют.
Я отошел от стены и сел обратно. Все это пустяки. Главное — Бареан спасен. Дядька рассказал, что в дымаре использовался корень дурнопьяна — злой травы, столь любимой отравителями. Так что видения о корчащемся на полу Боре оказались не такими уж надуманными. А Либурх, своей добротой могущий разговорить камни, накоротке поведал грустную историю Бареана-изгнанника.
Отца Бареана — Бола Островов Полудня — кроваво сверг собственный брат. В ночной резне погибла вся семья царевича, а ему удалось чудом скрыться с кучкой верных людей. Помощь мятежнику оказала Империя, которой пришелся не по нутру усилившийся Барриван, отец Бори. Некто вблизи арнского престола решил, что слишком уж независимым становится Бол Островов.
Боря с верными сподвижниками год колесил по Империи, мыкаясь по городам и скрываясь от людей дяди. Но их все-таки выследили. Покушение оказалось для нападавших неудачным, но все понимали, что жизни не будет. Тогда и определили Борю в Школу, под крылышко Наместника. Имперцам тоже понравилась мысль держать у себя в кулаке такую важную политическую фигуру, каким являлся истинный наследник погибшего Бола. Так Бареан очутился в Школе.
Я вытащил из тубуса тетрадь и положил на колени. Эндир всю жизнь посвятил тому, чтобы имперцы не могли так жестоко вмешиваться в местную политику внутри Дорчариан, как влазили в дела Полуденных островов и других земель. Наверное, за это его и убили. Я раскрыл наугад книжицу и мой взгляд заскользил по давно написанным дедовой рукой строкам.
Глава 6
Дать задание Клаю, чтоб придумал, как мне попасть домой! Любые деньги. Срочно.
Опять я встречаюсь на страницах книги с этим Клаем. Кто это такой? Нужно не забыть спросить у Либурха. Я перевернул страницу.
Если проехать трактом по Долине от Старой Виллы, миновать Архогу, Аттану, Придану, Паграбу и остановится на развилке меж дорог на Декурион и Колодец, то на всем этом длинном пути не встретится ни единой военной постройки. Ни укрепленного двора, ни оборонительной башни, ни захудалой крепостицы. Как такое могло случиться — ведь наши предки столь горды и воинственны?
Стоит из Долины подняться в горы, как перед нами встанет всей мощью неприступный Декурион. В Пайгале, в Алайне, в других отдаленных селах высятся родовые башни горных даипов. Сколько их? Кто считал? Высокогорные башни — круглые, стройные и тонкие — охраняют перевалы, входы в села, источники, перекрестья важных путей.
И в Долине когда-то были свои башни: тяжелые, угловатые. Они стерегли вход в Долину. Было время, когда каждый сильный даип возвел здесь свою башню, как доказательство силы и мощи даипа. Широкое, массивное основание из крупных гранитных блоков на два человеческих роста забивали внутри мелкими камнями и песком, а поднимались по приставной лестнице. Когда на башню нападали — лестницу втаскивали внутрь. Защитников такой башни можно было взять только измором. Глава даипа, его семья и ближники во время войн с соседями надежно укрывались в крепи. Когда появлялись захватчики, чтобы подчинить Долину, то все даипы объединялись и давали отпор. Так продолжалось сотни лет. Потом империя окрепла, и кто-то догадался соединить все башни сплошной стеной, перекрыв вход в Долину. Так и сделали, оставив лишь ворота. Даже сейчас, если внимательно присмотреться, можно увидеть следы тех родовых башен и стен.
А потом для гор настали непростые времена: захватчики не могли прийти снаружи, и горцы стали приходить уже в их дома, совершать набеги. Не забывали горцы резать и друг друга. Тогдашний Император собрал огромное войско, разбил стену, разбил башни, принес великие страдания. Родовые горы вновь укрыли своих детей, а неприступный Декурион устоял.
Горцы приняли мир, а имперцы разрушили все крепости, все башни в долине. Они забрали себе ту землю, на которой стояла стена и башни даипов. В насмешку и назидание горцам они возвели из родовых камней свое имение, конюшни, ограды, сараи и нужники.
Я хлопнул себя ладонью по лбу. И как я мог забыть!? Я же уже это слышал! Недавно, по пути в Империю, когда я еще не мог ходить. Я вспомнил погожий день, уютную арбу, широкий мелкий брод через Джуру. Барат рассказывал мне байки про пайгал и вещал о вторжении лунолицых, напавших на Дорчариан в незапамятные времена. Я напряг память и вспомнил рассказ охранника.
И было лунолицых так много, как саранчи в плохой год. Они сожгли все города у моря. Сожгли все города между морем и горами. Сожгли все города рядом с горами. И, наконец, остановились у входа в долину. Высокие каменные башни и стены остановили их. Злые наездники начали пускать стрелы, что затмили собой солнце, и пускали их три дня. Но защитники спрятались в башнях, и стрелы не причиняли им вреда. Тогда лунолицые разозлились еще больше, срубили все деревья, что были рядом, и построили хитрые машины, что метали камни. И метали они камни еще три дня, и разрушили и башни, и стены…