Важное время

Привалов Владимир

— Пойду за помощью, — сказал командир, строго глядя в глаза. — Спрятались мы надежно, не найдут. Кричать, плакать, шуметь не надо, — Йоли осветил завал из булдыганов, уходящий под потолок. — Наверху наша школа. Это — колодец во дворе. Они, — командир выделил голосом это слово и качнул головой наверх, — будут искать. Могут услышать. Нужно оставаться здесь, не шуметь и ждать. Я приду. Понятно?

Говорил командир вроде и негромко, но услышали все. Так что в ответ кивнула не только их троица, а вся школа. Ученики жались поближе к горящему факелу, который длинный Маха держал на вытянутой руке высоко над головой,

и с тревогой и надеждой смотрели на удаляющийся в неизведанную темень огонёк. Командир спешил за помощью, чтобы спасти их.

Остах

В выходной день в доме купца Буддала Неста хозяева принимали дорогих гостей. Во внутреннем дворике установили легкий навес из парусины и накрыли богатый стол. И гости, и хозяева уже отдали должное кулинарным шедеврам и встали из-за стола. Во дворике остались одни дети. Остах стоял у оконного проема в гостевой комнате и смотрел во двор. Воин широко расставил ноги, держа перед собой большую кружку, исходящую паром, и прихлёбывая ароматный напиток. Богатеям Атриана «горский чай» — так прозвали напиток — пришелся по вкусу. За травяной сбор исправно платили золотом и требовали еще и еще.

У фонтана Фиддал боролся с Олтером. Оли слишком много думал, и потому частенько проигрывал. Раскрасневшийся Фиддал подозвал старшего брата и медленно показывал на нем переднюю подножку. Олтер нахмурился, выпятил подбородок и внимательно следил за другом, повторяя движения. Все друзья переживали за наследника и готовили к скорому поединку с бычком-Милиаром.

— Хороший у тебя сын, — сделав длинный глоток, сказал Остах. Он поставил пустую кружку на широкий подоконник и глянул на Кайхура с Хиндой. Брат с сестрой лежали бок о бок в тени навеса и следили за тренировкой. Щенок осклабился и лизнул сестру в ухо.

— И за Кайхура спасибо, — поворачиваясь спиной к окну, поскреб щеку Остах. — Верно служит, выручил — и не раз.

Буддал Нест невнятно замычал. Из-за кляпа ничего толком не разобрать; а с заткнутым ртом много не поговоришь. Он сидел на низеньком вычурном креслице с заведенными назад руками. Голые ноги плотно примотаны к ножкам кресла. Туника с искусным орнаментом разрезана от ворота до паха, а обнаженная грудь с глубокими царапинами высоко вздымается. Взгляд купца, обреченный и упрямый, следил за приближающимся горцем.

— Давай с лёгкого начнем. Еще раз. — Остах присел на мраморный столик рядом. — Плавуса из городского совета ты найдешь и дом на наследника запишешь? Как на имперского гостя?

Купец торопливо кивнул.

— Теперь о тяжелом. Про Эндира, — купец дернулся всем телом и кресло заскрипело. Остах вздохнул, потянулся к Буддалу и резким движением выдернул кляп. — Говоришь, про резню «добрых», учиненную замотанными, — ты ни сном ни духом?

Купец недобро зыркнул из-под нахмуренных бровей и кивнул.

— Когда в Атриане разгорелась ночная война, к тебе в дом пришел незнакомец, — продолжил Остах, пристально разглядывая беспомощного купца и отслеживая малейшее движение на его лице. — Он был в капюшоне и его лица ты не видел. Узнать не сможешь.

Купец вновь кивнул.

— Он угрожал, что тебя выкинут из Торгового союза. Грозил долговой тюрьмой и рабством. Велел рассказать о тайной торговле с дорча земляным маслом.

— Он… — глухо сказал купец и закашлялся. — Он на детей

намекал… Как бы чего…

Остах продолжил.

— Ты ответил, что никакой торговли нет, а масло ты принимал в дар от Эндира…

— Пару бочек всего! А торговли и впрямь не было — тебе ли не знать? — загорячился купец.

«Торговли маслом с тобой и вправду не было. А вот знал ли ты о наших ночных караванах или нет, — это вопрос», — Остах помял губу и продолжил допрос.

— И он тебе поверил?

— Послушай, Остах, — устало прикрыл глаза Буддал. — Я же и впрямь не знаю ничего. Догадывался, что ты с Гимтаром крутишь под носом у Союза. Но я ж не знаю ничего… А когда не знаешь — и говорить не о чем. Об оружии, что я привозил — он не спрашивал. Его одно масло интересовало.

«Его интересовало только масло. И больше ничего», — повторил Остах. Юркая мыслишка крутилась рядом, зудела над ухом, но Остах всё никак не мог её поймать.

— После того разговора к тебе в помощники определили Солида. Невысокий, светловолосый, кучерявый. Подонок вынюхивал и высматривал в горах Дорчариан, прикрываясь твоим именем и твоей торговлей. Затем шифровал письма и отправлял неведомо кому. А совать нос в его дела тебе не велели, — Остах повторил услышанное от купца.

— Ага, — Буддал нашел в себе силы улыбнуться. — Только недавно бедолага упился и шею себе свернул. Хоть и не напивался пьяным ни разу… А к смерти Эндира он не мог руку приложить. В горах Солид оказался уже после.

— Уже после… — тихо повторил Остах и достал из ножен кинжал.

— Нет моей вины в смерти твоего господина! — обреченно прошептал купец.

Остах зашел за спину Буддала.

— Клянусь всеми богами, Буддал Нест. Если утаил что…

Купец почувствовал рывок и понял, что руки свободны. Мгновеньем позже горец смахнул ножные путы. Буддал потянулся и потер запястья, а Остах подошел к окну. Покачавшись с пятки на носок, Остах побарабанил пальцами по подоконнику и чуть слышно сказал, разговаривая сам с собой.

— Значит, обманул меня, зайчонок? Ну ничего, сочтемся… — Остах выглянул в проем и крикнул. — Олтер, Барат! Собираемся! — повернув голову вполоборота, воин добавил. — Хорошие друзья у твоего сына.

Калитка стукнула и владение купца осталось позади. Остах поморщился. Нехорошо вышло с Буддалом, может обиду затаить. И Оли, похоже, почувствовал неладное: ушли-то не попрощавшись, и хозяин из дома проводить не вышел.

Остах двинулся вдоль высоченной каменной ограды, а Барат с наследником потянулись следом. Вроде и живут здесь люди не бедные, а узко, как в собачей конуре. Рядом рынок и каждый клочок земли столько золота стоит… С другой стороны переулка высилась глухая стена, до которой можно доплюнуть. За ней располагался невидимый отсюда рынок и торговые ряды. Со стороны площади, на которую выходила улочка, послышались вопли и отборная ругань. Остах поднял голову и увидел, как сцепились две телеги. Одна из лошадей дернулась, встав на дыбы, и рванулась вперед. Вторая телега накренилась и с гулким грохотом перевернулась набок, наглухо закупорив проход и перекрыв видимость. Со стороны площади послышался рев и бабские причитания. Перед днищем телеги словно из-под земли выросло несколько крепких мужских фигур. Сжимая в руках широкие ножи, они скорым шагом двинулись навстречу.