Вблизи от Рейна
Шрифт:
Маленькие хитрости торговли… Чего бы проще написать: ботинки стоят 110 марок. Нет, «109» (крупные цифры), а потом меленько — «90 пфеннигов». Практически разницы никакой, но тебе искусно внушают: все-таки чуть дешевле.
Покупателя стараются поощрить. В Гамбурге мы покупали к фотокамере объектив. Опуская покупку в пакет, продавец положил туда же две цветные пленки — «благодарность вам за покупку».
При обилии всяких новых товаров полная неожиданность — встретить в стране барахолку. «Блошиный рынок» — раз десять попалось нам на глаза объявление на яркого цвета бумаге о том, что в городке Веттер в ближайшую субботу имеет быть рынок с таким вот известным каждому немцу названием.
Часа два мы толкались на веттерской барахолке. Колорит московского Птичьего рынка! Есть тут завсегдатаи с тележками и автомобилями для привоза старья (они в курсе всех рынков в округе и кочуют по ним). Но есть и такие, что приехали сбыть отслужившую вещь. Множество любопытных. Для одних старые вещи — воспоминание о прошлом, для других — музей прошлого.
Небогатые люди покупают на рынке ношеные, но еще крепкие вещи. Любители всяких диковинок вглядываются в разложенные железки, стекляшки, деревяшки, бумажки, тряпки. Старик, продававший на барахолке старинные пуговицы и пряжки от старых солдатских ремней, рассказал нам, что день «блошиного рынка» повсюду ждут, что сам он на помятом «фольксвагене», прикинув стоимость бензина и возможную выручку, посещает многие рынки.
В «блошиных рынках» нетрудно усмотреть и житейский клуб, и продолжение бережливости, свойственной немцам, — ничто имеющее хоть какую-нибудь ценность не должно пропадать.
— Любая вещь — две марки! Две марки — и вещь уже ваша! Любая! — кричит рыжий малый, стоящий на деревянном ящике. У ног его разложено экзотическое богатство: кокосовый орех, старый металлический телефон, фарфоровый ангел с отбитым крылом, звезда американского шерифа, фотография обнаженной Мэрилин Монро, короткие кожаные штаны, пенсне времен Чехова, альпеншток, половина бинокля, замечательная чесалка для спины, потертый футляр для скрипки…
Толкучку среди прорвы новых, ждущих сбыта вещей сначала воспринимаешь как неожиданность. А потолкавшись на ней, понимаешь: у бережливых, расчетливых немцев «блошиный рынок» — закономерность.
Проезжая по автобану, часто не видишь поселков, лежащих рядом. От дорожного шума они отгорожены плотным аккуратным забором. Из поселков, как телескопы, на дорогу смотрят лишь колокольни церквей.
— Странное дело, на одних — крест, на других — петушок…
— С крестами — церкви католиков, петушок — это евангелисты…
В американском отеле, в мотеле, в любой конуре для ночлега непременно находишь Библию, часто никем даже и не раскрытую. У немцев такой назойливости нет. Но общество, как можно понять, небезразлично к твоей философии. В разговоре на эту тему один знаменитый независимый немец, хорошо известный и в нашей стране, сказал: «Я атеист. Но вы, пожалуйста, не пишите об этом. Иначе тут у меня появятся сложности».
Названия улиц… У нас в любом городе непременно найдешь: улица Ленина, улица Советская. Тут в каждом городе: улица Бисмарка и «улица немецких господ». Но в Мюнхене мы интереса ради проехали по улице Луи Спиридона. Название уникальное. Когда строили тут олимпийский комплекс, на пути у бульдозера оказалась православная церковь. «Будем сносить», — сказали священнику Луи Спиридону. Но Луи заупрямился: «Это как же сносить! Не дам!» И так и эдак подходили к Луи. Ни в какую! И все же нашелся способ уломать старика. «Твоим именем назовем улицу». «О!» — сказал Спиридон. И было увековечено его имя.
Есть и еще одна знаменитая в ФРГ улица, на весь мир известная гамбургская Рипербан. Нравы ее описаны Юрием Бондаревым в романе «Берег». Это улица публичных домов, притонов, порнографических кинотеатров. У входа в заведения Рипербана — липкие зазывалы, в витринах — обнаженный улыбающийся «товар». Гримаса нравов и времени — среди туристов видим вдруг женщину в парандже! Сначала подумали: мистификация все для тех же туристов и моряков. Оказалось другое. В ФРГ много турок-чернорабочих. К ним приезжают матери, жены. Эти двое, возможно, свекровь и невестка, прослышав о Рипербане, решили своими глазами взглянуть…
При въезде в Бремен у края тротуара «голосовала» дама с собачкой. Остановились. Просьба: подвезти — плохо с собачкой. Подвезли. Дама захотела рассчитаться за оказанную услугу. Когда отказались, достала из сумки визитную карточку. Оказалось — гадалка, госпожа Лора Ниппельбаум. «Ко мне очередь. Но вы зайдете — приму немедленно». Уже в Бонне, вспоминая этот забавный случай, навели справки, узнали: в ФРГ небедно живут несколько тысяч гадалок. Как говорят, удивительно, но факт.
И это тоже факт: газеты печатают гороскопы. Вот в «Бильд» за 24 октября 1983 года: «В личной жизни и в предприятиях — прекрасная для вас неделя. В понедельник — похвала шефа и новое поручение. Среда для вас — день плохой, остерегайтесь. В четверг — успех в любви. В субботу — хорошие известия по части денег». Так что компьютеры компьютерами, а магия магией.
О собаках. Их в ФРГ три с половиной миллиона. Немецкие овчарки? Нет, чаще всего тут видишь смешную безобидную таксу. Обязательно — поводок. За собаку — налог шестьдесят-сто двадцать марок в год. За вторую — в два раза больше. Покусы собакой людей — дело чрезвычайное. «Собаку с такими наклонностями никто не будет держать — слишком дорого может хозяину обойтись», — сказала нам в разговоре гадалка. Проблема в другом — нечистоты. Немец не плюнет на тротуар. И его, разумеется, не приводит в восторг привычка собак возле каждого камешка и столба оставлять метки. Журнал «Штерн» поместил большую статью — исследование этой проблемы. Перечисляются болезни, источниками которых являются собаки и кошки.
Много птиц. И все до единой наши знакомые — синицы, воробьи, в огромных стаях скворцы, стаи чибисов на осенних пролетах. Над пустеющим полем в одной точке трепещет крыльями пустельга. В южной части страны нередко видишь орлов. В одном месте остановились понаблюдать: высоко в небе парили два планера, и, словно соревнуясь с ними, на той же высоте летало семь или восемь орлов.
В баварском сосновом лесу раза четыре перебегали дорогу белки странной, почти черной окраски. И всюду в парках сновали дрозды, главным образом черные.
Бавария и баварцы — это все равно что Техас и техасцы, все равно что Габрово и габровцы, Одесса и одесситы. В каждой стране обязательно есть уголок особого колорита, где «все не так, как у всех». Легенды, анекдоты, шутки, насмешки лишь упрочняют гордость людей за свой уголок, за самобытный характер народа, за все, что в нынешний век стандартов умудряется сохранить нестандартность.
Ну как было не полюбоваться на пожилого баварца — в коротких, выше колен штанах, в огромных ботинках и в шляпе с пером он ехал на велосипеде в Мюнхен и вез на продажу в кошелке двух гусаков.