Шрифт:
Линия крови
– Эй, Чарли, ты скоро? Вечеринка вот-вот начнётся!
Новичок Джонни Векслив. Он всегда казался наследному принцу слишком эксцентричным, даже в своем человеческом обличье. А сейчас уж и подавно.
– Иди один. Мне нужно кое с чем закончить, – выкрикнул Чарльз в узкую приоткрытую форточку.
Через разводы слюдяного витража были видны только массивные ботинки на платформе с кучей заклёпок и небольшой кусок освещённого луной идеально подстриженного газона.
Почему папаше пришло в голову спустить шикарную библиотеку в сырой подвал, всегда оставалось для
– Слушай, Лавин приказал мне заняться твоим воспитанием. – Размышления Чарли прервал голос приятеля. – Ты же не хочешь навлечь гнев своего венценосного родителя? – Джонни стремительно припал к земле, чтобы принц мог видеть его лицо. – Я знаю, ты не допустишь, чтобы моя бедная голова украсила “аллею звёзд”! Ты же ведь сжалишься над своим единственным другом?
– Джонни, прекрати ёрничать! Отец бы никогда не сделал этого. Уж не знаю почему, но ты ему нравишься.
– Может, пригласишь внутрь?
– Заходи, дверь открыта, – Чарльз с наигранным безразличием пожал плечами. – Только что ты будешь тут делать? Ведь ты уже прочитал обязательные три книги.
Векслив усмехнулся.
– Я вовсе не собираюсь читать, – он уже стоял на пороге.
На нём был чёрный атласный пиджак с укороченными рукавами, из-под которого виднелась грубая майка с черепом; узкие кожаные брюки, заправленные в камелоты. Запястья украшали шипастые браслеты, на шее болталась массивная цепь с кельтским крестом, из левого уха свешивалась длинная серьга-нить под старое серебро.
– Зачем ты накладываешь такой слой белой пудры?
– А что?! Девушкам нравится, – Джонни самодовольно встряхнул длинными, тёмными волосами, распространяя вокруг себя ароматы парикмахерского салона.
– Да уж… кладбище, фамильный склеп, ожившие мертвецы – романтика…
– Ты забыл сказать про трепещущее от страха горячее женское тело, – Векслив обогнул дубовый стол и, элегантно облокотившись о его резную крышку, наклонился в сторону Чарли. – Так, что у нас здесь? – он вывернул голову, пытаясь прочитать название книги. – Ого! Эпоха Возрождения! Просвещаешься? Кстати, у Казановы тебе бы поучиться не мешало.
– Джонни, Казанова жил намного позже. – Видя, что спокойно почитать всё равно не удастся, Чарльз со вздохом захлопнул книгу. – Как развивается твой последний роман?
– С Роанной? Она мне уже порядком поднадоела, а так – неплохо. Вчера целый вечер развлекал ее фокусами, – Векслив показал приятелю покрытые аккуратными шрамами запястья.
– Опять?! – слушай, я начинаю думать, что ты тащишься от боли.
– Не смеши. Ты это называешь болью? – он молниеносно вытащил маленький складной нож и, схватив кисть замешкавшегося на секунду Чарли, с силой вонзил его острое лезвие в один из пальцев.
На коже тут же выступила алая разбухающая капля.
– Воу, полегче! – тот инстинктивно отдернул руку.
– Ммм… Какой аромат… – глядя, как быстро затягивается ранка на руке приятеля, Векслив мечтательно втянул ноздрями воздух.
– Даже не думай! – Чарли предусмотрительно вытер набежавшую кровь.
– Да ладно, я правила не нарушаю, – Джонни рассмеялся, – хотя…
– По-моему, ты собирался на вечеринку.
– Нет, не так. Мы собирались, – Векслив выразительно посмотрел на друга и, видя, что тот вовсе
– Ну хорошо, хорошо. Только предупреждаю: сегодня будет последняя вечеринка в этом месяце.
– Как скажешь, Ваше высочество, – Джонни довольно хмыкнул, делая ударение на слове “Ваше”. – Ты же у нас принц, как-никак, твое слово – закон!
Чарли усмехнулся:
– Пошли уже, а то пропустим все самое интересное, – произнёс он с изрядной долей сарказма, аккуратно поставив на стеллаж недочитанную книгу.
– Стой. Ты что, в этом собираешься? – Векслив брезгливо кивнул на его одежду – жилетку в ромбик песочного оттенка, надетую поверх белоснежной рубашки, классические бежевые брюки и начищенные до блеска лаковые ботинки.
– Ну да, а что? Тебя что-то не устраивает? – Чарли удивленно осмотрел себя.
– Ты как будто из прошлого вылез. Прямиком из шестидесятых.
– Если не нравится, иди один. Я как раз собирался…
– Нет, нет, – торопливо прервал его Джонни, – ты знаешь, а в этом прикиде что-то есть. Некий особый шарм, представительность…
– Знаешь, я тоже так думаю, – с сарказмом произнес Чарльз, выпроваживая назойливого приятеля и выходя следом.
***
Чарльз Лэндстон, сын Лавина Лэндстона, главы одного из самых влиятельных кланов в истории лондонских веритов, не любил вечеринок. Его раздражали томные взгляды исподлобья, которые бросали в его сторону густо накрашенные красотки; напрягала тяжелая музыка – непременная визитная карточка всех закрытых тусовок веритов; убивала необходимость лицезреть отца в обществе Лизхи Оллдс. После того, как настоящая мать Чарли погибла в автокатастрофе, Лавин сменил не одну сотню спутниц, прежде чем судьба свела его с мегерой и стервой Лиз, которой лорд, наконец, разрешил приблизиться к себе ближе, чем на расстояние гормональной атаки.
“Если бы мама была жива!” – подумал Чарли, украдкой поглядывая на мило воркующую парочку.
– И что тогда? – его взгляд перехватила кареглазая Северин, как всегда некстати проходящая мимо их столика.
– Не помню, когда это ты спросила у меня разрешения на чтение мыслей?
– Брось, Чарли. Мы же с тобой друзья. – Девушка медленно провела пальцем по его подбородку, спускаясь ниже. – Хочешь коктейль?
– Спасибо, я не голоден, – Чарльз демонстративно обнял за талию свою сегодняшнюю пассию – маленькую смуглую нимфетку в розовых колготках и открытом черном платьице, едва прикрывающем худощавые бедра.
Джонни, как всегда, позаботился… Эти девушки, наверняка, первый раз здесь и ещё не в курсе, что сегодня от них может потребоваться нечто большее, чем стандартный набор услуг. Такие у лондонских веритов ценятся особенно: они искренни в своем страхе и оттого во стократ более желанны.
Обычно они вчетвером уединялись на мягких диванах за блестящей ширмой: поили девочек коктейлями из дорогих сортов мартини, после чего их кровь приобретала божественно-сладковатый привкус, и наслаждались, давая, наконец, волю своим звериным инстинктам. Это было похоже на вакханалию, и когда приходило насыщение, Чарли начинал дико ненавидеть себя и свою кровожадную сущность, доставшуюся в наследство от папочки. Да, он не любил вечеринки еще и поэтому. Из-за мук совести, накатывающих на него всякий раз, когда наутро истощенные девочки на негнущихся ногах выползали из их VIP-ложи. Покачивающиеся, еще не отошедшие от транса, поддерживающие друг друга, чтобы не упасть. Некоторые из них возвращались спустя какое-то время, чтобы встать в очередь на обращение, другие уходили навсегда.