Вдали от солнца
Шрифт:
– Сделаю.
– Пообещал Дигахали.
Задание было несложным и совпадало с желаниями охотника, периодически устраивавшего для себя лесные прогулки. Обычно он уходил из замка на пару дней в лес, где с удовольствием ночевал под открытым небом у костра. Иногда он и вправду охотился, главным образом для того, чтобы не растерять навыков. Это приходилось делать с помощью лука, каким пользуются йонейга, предпочитавшие создавать оружие мощное, из-за чего оно требовало больших усилий при натяжении тетивы. С точки зрения детей леса такой лук был плохо приспособлен для охоты. В некоторых случаях прицеливание отнимало много времени, поэтому излишняя нагрузка на мышцы рук снижала точность. Впервые опробовав лук работы йонейга, Дигахали долго удивлялся такому сочетанию заложенных в оружие свойств, пока не увидел, как его используют белые люди. Учитывая то, как они шумят при ходьбе по лесу, подкрасться к добыче на верный выстрел им никогда не удаётся. Стрельба всегда ведётся с предельной
В этот раз Дигахали не взял с собой лук ещё и потому, что собирался немного подразнить часовых, которые вполне могли, не раздумывая, выстрелить по вооружённому человеку. С собой у охотника был только большой острый нож, подаренный ему Манфредом. Совсем недавно, двигаясь вверх по течению небольшой речки, Дигахали обнаружил тихую заводь, где, по всем признакам, должна была водиться крупная рыба. Сегодня до наступления темноты он собирался добраться до этого места, чтобы рано утром выйти на берег с острогой. Помня о данном старшему обещании, охотник не стал задерживаться в замке, решив сразу же пробежаться вдоль армейских сторожевых постов. Он так уже делал, когда военные лагеря только-только появились здесь, широкой дугой перекрыв все удобные подходы к болоту. Поначалу часовые добросовестно несли свою службу, замечая Дигахали с приличного расстояния. Они, конечно не знали, что охотник намеренно давал себя обнаружить, чтобы проверить их бдительность. Результат проверки удовлетворил Манфреда, но через некоторое время он отправил Дигахали с тем же заданием, и тогда выяснилось, что внимание часовых притупилось. В тот же день старший направил в город посыльного с письмом, где требовал усилить охрану полевых лагерей. Сегодня охотнику предстояло узнать, изменилось с тех пор что-нибудь, или нет.
Приблизительно зная прежнее расположение сторожевых постов, Дигахали начал с подсчёта выставленных часовых. Вскоре он понял, что распоряжение "больших людей" дошло до командира воинской части, и расстояние между постами сократилось. Это не помешало охотнику пару раз пересечь охраняемый рубеж, но простому йонейга не удалось бы такое провернуть.
"Старший может быть спокоен.
– Подумал Дигахали.
– Никто не попадёт на болота незамеченным. У белых людей есть интересное качество - брать числом в тех случаях, когда у них отсутствуют присущие детям леса навыки".
Охотник убедился, что часовых стало больше, поэтому счёл эту часть задания выполненной. Кратчайший путь до речки пересекался с охраняемым рубежом, сквозь который нужно было проникнуть ещё раз. Не видя для себя никакой сложности, Дигахали бесшумно прокрался за спиной зевавшего от скуки часового. Решив проверить, насколько быстро этот белый успеет среагировать на его появление, охотник внезапно высунулся перед ним из кустов, тут же спрятавшись обратно. Йонейга поперхнулся очередным зевком, вытаращил глаза, но вместо того, чтобы схватиться за оружие, принялся тыкать пальцами правой руки в лоб, живот и середину груди. Дигахали так и не дождался от него каких-либо осмысленных действий, которые должен был совершить находящийся на посту караульный. Презрительно дёрнув носом, охотник крадучись двинулся к следующему сторожевому посту. Там ему ещё раз пришлось убедиться в том, что его первоначальные выводы о непреодолимости охраняемого рубежа неверны. Возле врытого в землю обрубка дерева, отмечавшего место, где должен был находиться часовой, никого не было. Его расположение выдали звуки, доносившиеся со стороны поросшей высокой травой поляны. Дигахали выбрал подходящее дерево, вскарабкался на высоту трёх человеческих ростов и выглянул из-за толстого ствола.
На небольшом участке сильно примятой травы находились двое белых людей: ушедший с поста часовой и какая-то женщина. Чем они там занимались, можно было догадаться по задранному подолу женского платья и спущенным до колен штанам мужчины. Охотник застал йонейга в тот момент, когда их любовные игры уже завершились. Часовой натягивал на себя штаны, а женщина поднималась с лежавшего на траве плаща и поправляла свою одежду.
"Должно быть, этот мужчина совсем никчёмный любовник, - подумал Дигахали, - у женщины такое лицо, как будто наслаждение она не испытала. Любимому человеку так не улыбаются. Мыслями женщина сейчас очень далеко от этого места. Она думает совсем о другом мужчине. Её можно понять. Тот, кто проявил себя, как никудышный караульный, едва ли хорош в чём-нибудь ещё. Пока он развлекался с женщиной, мимо его поста мог пройти целый отряд. Следующий часовой имеет возможность просматривать это место, но тревогу не поднял, значит, не увидел исчезновения своего соседа. Излечить йонейга от беспечности способна только настоящая беда".
Не дожидаясь, когда часовой вернётся на свой пост, охотник спустился с дерева и продолжил двигаться прежним маршрутом. Попавшиеся ему следы конских копыт он изучил с особой тщательностью.
Однажды дежурившие на стенах замка наблюдатели доложили Манфреду о каком-то всаднике, замеченном ими на краю болота. К замку он проехать не пытался, но, судя по его поведению, искал обходной путь через топь мимо основной дороги. Больше ничего вразумительного наблюдатели не сказали, поэтому старший попросил Дигахали разыскать таинственного всадника. Охотник поднялся на стену замка, чтобы узнать, в какой стороне его видели и был удивлён зоркости йонейга, сумевших на таком расстоянии разглядеть лошадь и человека. Затем Дигахали отправился на край болота для изучения отпечатков копыт, но в тот день в окрестностях замка появилась войсковая часть, и принадлежавший ей табун лошадей уже проследовал на водопой в том же направлении. Дигахали вернулся ни с чем, а старший отправил в город письмо с требованием убрать военных подальше от болота. Войсковая часть сменила позицию, перестав водить своих лошадей на водопой в пределах видимости со стен замка. После этого наблюдатели всего один раз видели появление неопознанного всадника, но Манфред не придал этому большого значения, потому что заметили всадника только двое из пяти наблюдателей.
Отпечатки копыт оказались неглубокими, из чего Дигахали заключил, что лошадь не несла на спине всадника. Скорее всего, животное было предоставлено само себе, и переходило с места на место в поисках корма, останавливаясь только там, где трава была гуще и сочнее. Охотнику раньше приходилось видеть отпечатки разнообразных подков, и он был уверен, что эти подковы - армейского образца.
"Лошадь отбилась от табуна, - решил Дигахали.
– Бестолковые йонейга до сих пор не могут её найти. Как у них, получается, ладить с лошадьми при таком скудном запасе знаний об их повадках?".
На всякий случай охотник пошёл вдоль отпечатков копыт в обратном направлении, и заметил вдалеке палатки армейского лагеря. В другое время Дигахали мог бы предложить военным свои услуги по поиску и поимке лошади, но сейчас он не нуждался в дополнительном заработке. Охотник оставил след, развернулся и скорым шагом направился в сторону речки. У него ещё оставалась призрачная надежда достигнуть заводи до наступления темноты.
Дигахали с детства обожал ловлю рыбы при помощи простой деревянной остроги. Не каждый мог освоить это занятие, требовавшее терпения, осторожности и хорошего глазомера. Охотник разделся, прежде чем зайти в воду, долго наблюдал за её поверхностью, замечая малейшую рябь и колыхание водяных растений. Возле лежавшей на дне коряги неподвижно стояли несколько хищных рыбин. Они ждали, когда на мелководье выйдут кормиться стайки рыбьей мелочи. Тогда рыбины сорвутся с места и бросятся вперёд, хватая острыми зубами зазевавшихся мальков. Над горами ещё не встало солнце, поэтому Дигахали не опасался, что его тень может спугнуть затаившихся в воде хищников. Тщательно выверяя каждое своё движение, охотник зашёл в воду. Он перемещался настолько медленно, что рыбины не почувствовали его приближения. Дигахали выбрал самую большую из них, сделал поправку на то, что вода искажает расстояние до цели и ударил рыбину острогой. Заточенный кончик легко пробил добычу насквозь, и в воде стало расплываться мутное кровавое облачко. Смертельно раненый хищник вздрогнул всем телом, рванулся в сторону, пытаясь бороться за свою жизнь. Соскользнуть с остроги рыбине не позволил расщеплённый участок древка возле острия, отогнутый вбок и закреплённый небольшим клинышком. Дигахали сделал обратное движение острогой, вытягивая свою добычу из воды. Рыбина схватила открытым ртом чуждый ей воздух, забилась сильнее, роняя в воду кровавые капли, словно прощалась со своим родным домом. Прекращая мучения добычи, охотник ловким движением сломал рыбине позвоночник позади головы и побрёл к берегу. Скоро наступит рассвет, нужно было пропеть гимн восходящему солнцу. Живя среди белых людей, Дигахали не мог делать этого ежедневно, лишь во время ночёвок в лесу он поддерживал семейную традицию.
Духам Предков охотник преподнёс голову речного хищника, установив её в развилке ветвей так, чтобы зубастая пасть была обращена к западу. Дигахали подавил в себе искушение выдернуть из рыбьей пасти язык и вскрыть крышку черепа, чтобы добраться до нежнейшего мозга. Предки должны были получить самые лучшие части рыбины, иначе они могли обидеться на неблагодарного охотника, не пожелавшего честно поделить добычу. Так с ним уже случалось, но с тех пор Дигахали твёрдо усвоил урок и больше не позволял себе проявлять жадность.
Охотник разделал рыбину, на мгновение задумался над тем, как её приготовить и не стал раздувать тлевшие под слоем пепла угли костра. Трудно было найти что-либо вкуснее свежепойманной рыбы, слегка приправленной ароматными травами и несколькими крупинками соли. Последнее было следствием влияния йонейга, обильно соливших всю приготавливаемую ими еду. Такая пища вызывала жажду, которую белые люди утоляли, поглощая неимоверное количество аджила разной степени крепости. Дигахали научился присаливать пищу очень экономно, что только подчёркивало её природный вкус и не заставляло организм нуждаться в избыточном потреблении воды.