Вдали от солнца
Шрифт:
– Хорошо, - сдался Манфред.
– Когда вы намерены начать? Не желаете ли вначале отобедать?
– Дело превыше всего!
– С пафосом произнёс барон.
Егермайстеру долго не удавалось перекинуться словечком с Адольфом. Идгард всё время задавал вопросы о проведённой в Озёрном замке реконструкции, просил объяснений по поводу отдельных, не совсем ему понятных построек. Манфреду пришлось отвечать, указывая назначение этих объектов и количество пошедших на их возведение стройматериалов. Барон делал какие-то пометки в записной книжке и тут же задавал следующий вопрос.
У егермайстера возникло подозрение, что экскурсия, которую он устроил по просьбе барона, представляет собой чистейшую формальность. Куратор проекта уже выяснил всё необходимое, и не хочет показать вида, что именно за этим и приезжал. В паузах между ответами на вопросы, Манфред стал вспоминать, что же такого он сообщил Идгарду, и постепенно пришёл к выводу, что всё дело в пресловутых двенадцати процентах. Это казалось странным, поскольку руководитель проекта "Напарник" никогда не скрывал допущенный им перерасход средств и впредь не собирался так поступать.
"Сдаётся мне, что инспекция финансового ведомства проверяла не меня. Они очень хотели знать, подтвердится ли цифра, которую услышали от графа Фридхелма. Или... они его ещё не спрашивали?
– Предположение только сейчас возникло в голове Манфреда. Сообщив Идгарду размер перерасхода средств, он не подумал, что, тем самым мог навредить Фридхелму.
– Нужно его предупредить. Сегодня же отправлю гонца, как только избавлюсь от этих инспекторов".
Те, кто поверхностно представлял себе расклад сил в ближайшем окружении герцога Кэссиана,
не догадывались об истинных отношениях между правителем Западного герцогства и графом Фридхелмом. Его было принято считать человеком, не одобряющим политику, проводимую правящей династией. В открытую граф никогда не позволял себе критику, но в узком кругу не стеснялся в выражениях, когда обсуждал герцога Кэссиана. Немалое число сторонников Фридхелма не только разделяли его взгляды, но и были готовы оказать поддержку оппозиционеру. У графа хватало и врагов, выжидавших, пока влиятельный вельможа совершит оплошность, чтобы преподнести компромат на него герцогу.
Несведущий человек мог решить, что дворянство Энгельбрука расколото надвое, и компромисс между противоборствующими сторонами невозможен. На самом деле, всё обстояло совсем иначе. У герцога Кэссиана не было союзника более надёжного, чем граф Фридхелм. Легенда о его оппозиционных настроениях предназначалась для политиков из Остгренца, всерьёз считавших, что западное дворянство не способно выступить против них единым фронтом.
Кэссиан с радостью возложил на графа руководство перевооружением армии, прислушивался к его советам по поводу внешней политики. Фактически, Фридхелм исполнял функции премьер-министра, хотя об этом знали лишь единицы. Трудно сказать, кто подкинул герцогу мысль о том, что граф получил в свои руки слишком большую власть, и может воспользоваться ею в собственных интересах. Маленькое зёрнышко сомнения выросло в большой и колючий куст с ядовитыми шипами, больно ранившими самолюбие Кэссиана.
Он испугался, что собственными руками создал потенциальную угрозу, способную без лишних усилий смести его с трона. Но устранить Фридхелма с политического горизонта было не так-то просто, вернее, устранить его было легче лёгкого, а вот заменить... Во всём Энгельбруке не существовало человека, даже отдалённо подходившего на роль, которую играл при дворе Кэссиана граф. Пытаясь, хоть как-то развеять свои страхи, герцог организовал слежку за Фридхелмом, надеясь выявить малейшие признаки государственной измены. Получив в свои руки доказательства, Кэссиан, с лёгким сердцем, мог подвергнуть графа опале и вернуть себе былое спокойствие, даже ценой ослабления всего Западного герцогства.
Егермайстер был из тех немногих людей, кого допускали к высшим тайнам дворцовой политики. Он уважал графа Фридхелма и ни под каким видом не хотел бы лишиться такого покровителя. По чьей бы инициативе ни действовала инспекция финансового ведомства, его сиятельство нужно было предупредить о возможных неприятностях.
Тем временем, барон Идгард закончил осмотр перестроенных помещений Озёрного замка, сверился с заметками Осмунда и наскоро составил акт, предложив подписать Манфреду и его помощникам. Егермайстер взялся читать этот путаный документ, но когда сообразил, что никакой опасности бумага не представляет, с легким сердцем подписал, и его примеру последовали остальные.
– Благодарю вас за сотрудничество, господин егермайстер.
– Сказал на прощание Идгард.
– Если у финансового ведомства возникнут вопросы, вас вызовут в Энгельбрук для дачи показаний.
– Уже вечереет, - глядя в окно, произнёс Манфред.
– Не хотите ли переночевать у нас, чтобы отправиться в путь завтра утром?
– Спасибо за вашу заботу. У нас надёжная охрана. К тому же, государственные дела не терпят промедления.
Егермайстер проводил их до ворот и только потом обратился с вопросом к Адольфу:
– Ты передал письмо смотрителю зверинца?
– Эти инспекторы перехватили меня по дороге.
– Стал извиняться помощник.
– Пришлось подчиниться. Я отправил письмо с одним из надзирателей.
– Главное, чтобы оно туда попало.
– Манфред на мгновение задумался, потом спросил у Адольфа: - Роющий Пёс сегодня никуда не отлучался?
– Не знаю. Видел с утра.
– Тогда разыщи и передай, что я хотел его видеть.
По пути в свой кабинет, егермайстер обдумывал, каким способом предупредить графа Фридхелма. Вариант с запиской отпадал напрочь. Даже если описать проблему завуалированно, всегда найдётся умный человек, способный догадаться, о чём идет речь. Требовалось нечто такое, что могло быть понятно графу и не привлекло бы внимания других людей. Было бы неплохо как-то обыграть число двенадцать, чтобы в нужный момент оно всплыло в памяти Фридхелма.
Блуждая взглядом по кабинету, Манфред вспомнил, как облизывался Идгард, глядя на шкафчик с бутылками. Этот мимолётный эпизод натолкнул егермайстера на мысль, каким образом он должен поступить. В бутылках содержался крепкий алкоголь, настаивавшийся на лесных травах. На досуге Манфред составлял рецептуры для подобных напитков, экспериментируя с различными сочетаниями растений. На каждом сосуде находилась этикетка с перечнем использовавшихся добавок. Егермайстер достал первую попавшуюся бутылку и дописал по нижнему краю этикетки: "для улучшения вкуса добавлено ещё 12 трав сверх прежней рецептуры".