Вдохновенные искатели
Шрифт:
Чтобы не повторять прежних ошибок, Латышев решил не искать возбудителя в крови зверьков и выяснить раньше, способны ли песчанки вообще заражаться пендинкой.
Поставленный опыт дал положительный ответ. Всякий раз, когда песчанке прививали гной из язвы больного пендинкой, животное заболевало.
«Превосходные результаты, – подумал исследователь, – но обстановка эксперимента решительно отличается от условий естественной среды. Где уверенность, что в природе происходит так же, как в лаборатории? Науке известно множество случаев, когда животные,
Латышев так долго бился над этой задачей, пока помощь не подоспела со стороны. Вмешалась логика с ее твердыми нормами, ясными и простыми принципами. «Мы до сих пор искали заразное начало у песчанки в крови, – подумал он, – но пендинская язва заболевание кожное, отнюдь не всего организма. А разве у человека, больного пендинкой, можно выделить из крови паразита? Кто не знает, что в этом случае микроб остается на месте укуса и в ток крови не поступает. Надо искать возбудителя в пораженной коже песчанки…»
Он поспешил к норам песчанок, пристрелил двух зверьков и убедился, что на теле у них нет поражений и не могло быть. Где уж крошечному москиту добраться до кожи сквозь густую, длинную шерсть!
Латышев стал осторожным и менее решительным в своих заключениях. Он подолгу оставался в лаборатории, охотно засиживаясь за тригонометрией, за чтением Диккенса на английском языке и штудированием греческой грамматики. Иногда мысль, внезапно мелькнувшая, приводила его к сопкам, где он долго разглядывал снующих зверьков. За этим делом проходил день, другой, и Латышев вновь возвращался к своим развлечениям.
Радость удачи пришла, когда сердцем и чувствами исследователь был далек от москитов. Его мысленному взору представилась песчанка на задних лапках, с расставленными ушками, закрытыми глазами, словно спала. «Вообразим себе теперь, – подумал Латышев, – стаю москитов, жаждущих крови зверька. Куда им устремиться за поживой? Тушка защищена густой шерстью, то же самое ноги, хвост, голова… Разве только ушки и веки зверька? Они действительно оголены, и именно тут возможны укусы и поражения. Как это мне раньше в голову не пришло?…»
– Возьмите ружье, – предложил он жене, – будем с вами отстреливать песчанок. От ваших стараний теперь многое зависит. Нам нужны сотни этих зверьков.
Латышев нашел то, что искал: на веках и ушах отстрелянных песчанок были пендинские язвы. Болезнь, однако, не отражалась на самочувствии зверьков: они резвились возле нор, ходили за кормом и, завидев человека, притопывали задними ногами, как бы желая его отпугнуть.
Число убитых песчанок превысило тысячу, а исследователь продолжал вылавливать их.
– Будет вам мучить зверьков и гоняться за ними, – не сдержавшись, наконец сказала жена. – Право, довольно.
– Мы обязаны проверить наши предположения на большом материале, – спокойно ответил он. – Сейчас мы должны убивать песчанок, заниматься только этим и ничем другим. Рекомендую вам это запомнить. В четырнадцатом веке англичане забыли, что древние в пору чумы выдавали награду за каждую
– Вы слишком жестоки, – настаивала Александра Петровна, – у вас нет жалости к зверькам.
Она была неправа: Латышев любил животных и птиц. Когда помощница, увидев однажды бакланов, вознамерилась застрелить одного из них, он отобрал у нее винтовку.
– И вам не жаль этих прекрасных птиц? Стыдились бы без нужды животных убивать.
– Не вам говорить о чувстве, – сказала она. – Я видела, как вы жалеете песчанок.
– Опомнитесь, бог с вами, – обиделся Латышев, – ведь это нужно для целей науки!
Когда она по неведению пристрелила большую, но безобидную змею, он с укоризной заметил:
– Напрасно вы убили эту невинную тварь, она вам ничуть не мешала…
Песчанки болеют пендинкой – таков был результат исследований. С каждым месяцем в течение лета росла эпизоотия среди песчанок и нарастала эпидемия среди людей. И те и другие одинаково страдали от крошечного москита папатачи.
Опыты продолжались и в следующем году. На этот раз с экспедицией прибыла еще одна сотрудница – санитарка лет двадцати.
– Вы не болели пендинкой, – предупредил ее Латышев, когда она достигла обетованных мест, – давайте я вам ее привью.
– Нет, спасибо, не надо, – отклонила она это предложение.
Назавтра исследователь повторил свой совет:
– Время уходит, торопитесь. Охота вам искушать судьбу.
Девушка как могла сопротивлялась; он пугал ее язвами,
сулил ей уродство и скорбный конец. Ему хотелось обязательно привить санитарке пендинку, это было важно для нее и в то же время давало возможность ему проделать интересный опыт. Сам он не был подвержен этой болезни, а жена лишь недавно переболела и приобрела иммунитет. Уступи ему сотрудница, он мог бы доказать, что болезнь песчанок есть та же пендинка, которой страдают люди. И картина болезни и возбудитель страдания одинаковы у тех и других. Все готово для эксперимента: и удивительный план, и чудесная идея. Привив девушке гной больного зверька и вызвав у нее заболевание, он содержимым язвы лаборантки заразил бы песчанку пендинкой.
Это открыло бы простор для наблюдений и дало возможность увидеть различие или тождество возбудителя болезни у человека и зверька.
– Вы должны согласиться, – упрашивал он санитарку, – вы не можете рисковать своей молодостью, вернуться домой обезображенной. Рубец на руке не будет заметен, даю вам честное слово, его прикроют ручные часы. Многие вам позавидуют. В Туркмении говорят: «Я счастлива уже тем, что моя пожизненная печать не на лице у меня».
Санитарка уступила и позволила заразить себя пендинкой. Две недели спустя у нее появилась характерная папула, а еще через месяц – обширная язва. Гноем из ее раны исследователь заразил шесть песчанок и убедился, что течение болезни у них и у девушки не отличается ничем.