Вдоль по памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства. Шрамы на памяти
Шрифт:
И тройной красотой
Был бы окружён.
Но с другой стороны
При таких делах
Столько бед и забот!
Ой спаси Аллах!
........................
Не очень плохо
Совсем без жены.
Гораздо лучше
С любой стороны...
Известным, получившим популярность, мелодиям он предпочитал пародии, часто совершенствованные им на елизаветовские актуальные мотивы.
Дурманом сладким веяло,
Когда цвели сады.
Когда вдруг пьяный вдребезги
Домой явился ты.
Но я уже не плакала
От
Гулять пошла счастливая
С соседом в первый раз.
Припев:
Один раз в год ты трезвый был,
Один раз в год - цветы дарил.
Всего один лишь только раз
Скандалов не было у нас.
Один лишь раз, один лишь раз.
И я развод затеяла
Когда цвели сады.
Когда из вытрезвителя
Домой явился ты...
И я уже не прятала
Своих подбитых глаз,
И горько мама плакала,
Бывавшая у нас.
Припев:
Ждала с зарплатой мужа я
Когда цвели сады.
Когда в пивной за бочками
Свиньёй валялся ты.
И перегаром веяло
От рыла твоего.
Карманы все проверила,
А в них нет ничего.
Припев:
Один раз в год ты трезвый был,
Один раз в год - цветы дарил.
Всего один лишь только раз
Скандалов не было у нас.
Один лишь раз, один лишь раз...
Запомнив пародию, Флорик несколько дней подряд тихо напевал её на работе и дома. Ни на шаг не отстававшие от отца его малолетние дочки выучили слова пародии с ходу. Втроём они её и распевали. А потом, когда Флорик приходил с работы домой, особенно навеселе, девочки дружно запевали папе песню. А папа слушал. Бывало...
Когда Штефан тётки Марии, мой двоюродный брат, стал завклубом, Флорик уже закончил семь классов. Четырнадцать лет, по тогдашним понятиям, - почти взрослый человек. Не поднимаясь на сцену, Флорик, перед танцами устраивал самый настоящий театр. Гораздо занимательнее, чем когда по радио передавали "Театр у микрофона". А тут мы могли ещё и смотреть. О телевизорах мы тогда слышали только от побывавших в Москве сельчан. Флорик ставил посреди клуба стул и зажигал на нём свечку. Став в смиренной молитвенной позе и размахивая кадилом - привязанной на верёвке, керосиновой лампой без стекла, Флорик правил настоящую службу.
Вначале он что-то очень быстро-быстро и долго говорил неразборчиво. А вот пото-ом! Потом, расправив плечи и глядя в потолок, Флорик протяжно и громко запевал:
– Аллилуйя, аллилу-у-уйяяя-а-а!
По нашему единодушному мнению Флорик правил службу, особенно "Аллилуйя", намного лучше брайковского попа. В такие минуты нам казалось, что на Флорике была одета длинная блестящая ряса, а на голове сверкала камилавка. Была одна неувязка. По нашему детскому разумению поп всегда должен быть с чёрными кучерями и такой же чёрной бородой.
Но это, как тогда думали и обсуждали мы, легко поправимо. Борода у Флорика и так скоро начнёт расти сама. А кучери и саму бороду можно покрасить в любой цвет. Приезжает же из самой Москвы невестка старой Гельчехи летом ежегодно с волосами, каждый раз выкрашенными в другой цвет. Один раз приехала рыжая-рыжая, совсем как огонь.
– Когда Флорик завьёт завивку и покрасит чёрным кучери, у нас в селе будет собственный поп.
– наивно полагали мы, младшие.
С подросткового возраста Флорик великолепно декламировал стихи. Некоторые стихи стали, как сейчас принято говорить, деревенским хитом:
С кумом скинулись потрохе - вже пъемо,
Кум на МАЗi я на ГАЗi - iдемо,
Кум рулюе, я газую - спiшемо.
Стовп попэрэду маяче - летемо!
До стовпа лешевсi мэтр - зибъемо!
Кум на дротi, я на плотi - весемо,
Кум в гiпсах, я в бiнтах - лежемо.
Кума рiжут, менэ колят - терпемо,
Кум в могилi, я в Сiбiру - живемо! и так далее...
Флорик много лет подряд талантливо дописывал этот известный стихотворный монолог. А его стихи и миниатюры в лицах! Мы забывали, что на сцене всего лишь единственный Флорик.
Меня поражала и притягивала игра на пищике - своеобразном музыкальном инструменте. Это был вырезанный из киноплёнки небольшой язычок. Многие ребята освоили этот, ни на что не похожий, музыкальный инструмент. Флорик, Адольф Кордибановский, Мишка Бенга, Мирча Кучер и другие ребята образовывали оркестры, талантливо играя различные мелодии. Пищики, казалось, у них говорили человеческим голосом. Ихним песням не нужны были слова. У меня же, как я ни старался, ничего не получалось.
Но коронными всегда считались исполненные Флориком на сцене сельского клуба миниатюры пантомимо. Этот номер мы тогда называли "Пантаниной". Перед глазами разворачиваются немые сцены. Флорик, казалось, совершал невероятное. Когда он ходил по сцене, изображая человека, идущего по тонкой, качающейся проволоке, мне казалось что ноги Флорика находятся гораздо выше сцены. Взгляд детворы упирался в середину сцены, надеясь увидеть проволоку, которой не было.
Когда Флорик изображал человека, запертого в стеклянной комнате и ищущего выход, нам казалось, что мы видим стеклянные стены, по которым искали выход Флориковы руки. Мы даже слышали хлопанье ладоней по прозрачной стенке. А когда Флорик, стоя на сцене, изображал срывающего с дерева фрукты, мы были уверены, что видим в руке Флорика сорванное яблоко. А ещё, на сцене Флорик делал вид, что шагая, нечаянно нашел целый рубль. Незабываема его торжествующая поза, поднятая на уровень глаз пустая рука, в которой мы, сидящие в зале, видели найденный рубль.
При зрителях Флорик весь расцветал. Восторженное лицо, глаза его блестели и метали молнии юмора в зрительный зал. На сцене он весь искрился. Он весь излучал оптимизм. Казалось, он сейчас приподнимется, невесомый, и плавно полетит над сценой и зрителями.
Много лет позже Флорик заведовал сельским клубом. Участники художественной самодеятельности давали представления на сцене нашего клуба, выезжали с концертами в другие сёла. А к нам, помню, из Кайтановки творческая молодежь наносила ответные визиты. Последние годы Флорик работал художником-оформителем в совхозе и нашем клубе.