Вдоль по памяти. Шрамы на памяти. Люди и звери моего детства. Бирюзовое небо детства

Единак Евгений Николаевич

Затем мы разлетались по селу, как стая голодной саранчи. В руках, реже на тачках мы доставляли металлолом на школьный двор, где росли семь кучек металлолома. Каждый класс собирал металл на свою отдельную кучу. Возле каждой кучки металлолома класс выставлял дежурных охранников.

Как правило это были охранницы, рослые ученицы, в задачу которых входило предотвращение хищений металла мальчишками других классов. Это казалось нам нелишним, несмотря на то, что практически весь педагогический коллектив, находивщийся на заднем дворе школы, был гарантией от посягательства на результаты

праведного труда каждого класса.

Поскольку дома металлолома уже давно не было, я изыскивал резервы у соседей и родственников. У Савчука за сараем был лемех, металлическое колесо от конного плуга и несколько зубьев бороны. Все это отдала нам тетя Женька.

Правда в сарае у Савчуков оставалась большая, тронутая ржавчиной швейная машина, густо покрытая пылью, но мама давно предупредила меня, чтобы мы о ней даже думать забыли. Это была какая-то очень дорогая машинка "Зингер", которую в тридцатые приезжал устанавливать и налаживать механик из самих Ясс.

Пару лет спустя эту швейную машину мы безрассудно утопили в трясине за мелким колодцем (извором) в глубине двора Петра Твердохлеба. Лишь много лет спустя стало известно, что машины той серии содержали какую-то массивную деталь из чистой платины.

У тетки Марии вся металлическая рухлядь была реквизирована мной еще в прошлом году. За сараем, со стороны деда Пилипа я обнаружил сломанную лопату и ржавый висячий замок. К Пилипу я не ходил, так как это была территория его внука Каетана (Макара). Оба двора Желюков были вотчиной Гали Желюк, которая была старше меня на два года.

В целом существовало негласное распределение территорий, где мы могли собирать металлолом. Нарушение границ каралось незамедлительно, а металлолом с позором изымался в пользу истца. Исключение составляли нейтральные территории, размывы канав, проселочные дороги.

Принесенный мной лом я свалил в кучу нашего класса, возле которой дежурила староста Тамара Папуша. Вспомнил, что возле бочек с горючим под лесополосой у тракторной бригады валяется кусок от тракторной гусеницы. Заправщик бригады Володя Чебан, которого мы за глаза называли Рыжим, подкладывал его под бочки, когда надо было слить остатки соляры. Сегодня туда нам доступа не было. Оставшиеся на бригаде механизаторы бдительно посматривали в сторону школы.

Не сразу заметил, что Иван Твердохлеб делает мне знаки головой. Я подошел к нему.

– Пошли, - коротко бросил он и своей качающейся походкой пошел к тропе, разделяющей огороды одного из Ткачуков и Тавика, моего двоюродного брата. Тропинка вела к конюшне. Не доходя до конюшни, Иван свернул вправо, вдоль лесополосы. Дойдя до поворота, Иван стал ногами разгребать почерневшие прошлогодние листья. Под листьями лежал внушительный металлический предмет, похожий на огромную сковороду треугольной формы с закругленными краями. Иван прислонил сковороду к дереву и палкой очистил от грязи.

Бери, - сказал Иван.

Мы понесли сковороду к школе. Иван был гораздо выше меня, и мне казалось, что вся тяжесть груза легла на меня. Кроме того, острые края металла резали мои руки. Пока мы шли, меня шатало как пьяного, руки мои онемели. Но я терпел. Нельзя было ударить лицом в грязь перед одноклассником, пусть даже гораздо старше меня.

Наше появление было встречено одобрением одноклассников и разочарованием всех остальных. Без взвешивания было ясно, что мы выходим на первое место. Поставив металл на весы, мы с нетерпением ждали приговора Николая Григорьевича Басина, тогдашнего директора школы. Тщательно взвесив, он объявил наш класс победителем.

Бывая в гостях у двоюродного брата Степана, сына тетки Марии, я, по обыкновению, обследовал все укромные места. За сараем стоял длинный почерневший стог соломы. Дидэк, так нежно звала своего деда моя двоюродная племянница Тая, ежегодно накладывал новый слой свежей. В соломе постоянно копошились куры, часто оставляя там яйца. Между стогом и некоторым подобием забора, разделяющим дворы дидэка и пожилой одинокой Карольки за много лет скопился довольно толстый слой полугнилой соломы.

Однажды, играя за сараем, я довольно сильно и до крови ударился щиколоткой обо что-то острое. Наклонившись, я обнаружил, что из соломы в нескольких местах торчат куски металла. Выдрав часть спрессованной временем соломы, я с трудом вывихнул довольно тяжелый вал с резьбой и зубчаткой. Помня о скором субботнике по сбору металлолома, я никому не сказал о моей находке. Тщательно зарыв вал в солому, я покинул место находки.

За несколько дней до очередного субботника, я сообщил о своей находке одноклассникам Сергею Навроцкому и Борису Пастуху. Улучив момент, когда Каролька направилась вниз по селу к своей дочери, через широкие промежутки между кольями забора мы добрались до стога соломы. Кроме вала мы с немалым трудом вытащили из стога тяжелое зубчатое колесо и проволочное кольцо, на которое были нанизаны тяжелые гайки.

Выглянув, мы пересекли улицу и огородами отнесли добычу к Сергею, спрятав металл за хатой бабы Домки. Металл мы сдали без осложнений. На следующий год мы "собирали" металлолом там же вдвоем с Сергеем, так как Боря уехал жить к маме в Гиндешты.

Через пятьдесят с лишним лет моя двоюродная племянница - Таисия Степановна неожиданно обвинила меня в том, что я разукомплектовал маслобойку ее дидека Михаська Суслова. Для меня это было полной неожиданностью.

Этот эпизод выпал из моей тогдашней детской памяти, а во вторых, я никак не ожидал, что это была маслобойка. После напоминания Таисии Степановны все детали "добычи" металлолома восстановились в моей памяти полностью. Осталось неясным одно: кто, выражаясь современным блатным сленгом, меня слил?

К концу сбора металлолома на школьном дворе наблюдалась, в основном, одна и та же картина. Сначала приходили старушки. Чаще всего это были бабушки сборщиков металлолома. Ковыряя палками в кучах металлолома, они выискивали свои поилки для цыплят, кормушки, обитые эмалированные кружки, дефицитные в то время в селе гири.

Иногда вытаскивали из груды металлолома совершенно исправные сапы без ручки или старый топор, на обушке которого еще можно отклепать сапу. Николай Григорьевич, наш директор, в таких случаях уходил к себе на квартиру или в классы.