Вдова аятоллы
Шрифт:
— Это Хосе? — спросила Виктория.
— Да.
— Тогда можно все устроить, я его знаю, — сказала Виктория. — Он мне их продавал за пятьдесят тысяч песет.
— Ты знаешь, где его найти? — спросил Малко.
— Он должен быть каждый день в «Растро».
— Он будет молчать?
— Если ому достаточно заплатишь. Но он не станет заключать сделку с незнакомцем. Надо, чтобы с ним говорила я.
— Нет проблем, — сказал Малко.
Все начинало принимать стройный вид. «Гориллы», проникшие в дом Макропулоса и вооруженные своей «артиллерией», могли изменить соотношение сил. Разумеется, оставалось еще много «если». Как войдет туда Малко? И Кризантем? Но об этом можно будет подумать потом.
— Пошли в «Растро», — предложил он. — Я присоединюсь потом к Ингрид в «Антонио». А Крис и Милтон сделают то, что она скажет.
Прямо на улице болтались на шнурках великолепные черные чулки, способные вызвать зависть всех шлюх Испании и Наварры. Шнурки были натянуты между предметами старинной мебели, которая сохранилась, наверно, еще со времен войны в Испании и продавалась по бешеным ценам. «Растро» был огромной барахолкой, где продавалось все — от пиратских видеокассет до старинной бронзы. Рынок разместился на площади Плаца де Торис в Марбелье и был излюбленным местом иностранцев, покупающих здесь по сногсшибательным ценам скверные картины и «старинную» мебель, изготовленную пару недель назад. Хитрые цыгане, установившие здесь свои законы, богатели быстрее, чем те, кому они сбывали свой товар.
Виктория, сопровождаемая Малко, пробралась через толпу к худому усачу в серой фетровой шляпе, с часами на цепочке, толстой, как якорная цепь трансатлантического лайнера. Он стоял перед кучей картин, глядя на которые, Пикассо перевернулся бы в гробу, и предметами быта неопределенной эпохи. За ним выстроились в ряд огромные глиняные кувшины высотою с метр. Единственной стоящей вещью здесь были великолепные медные весы мясника, которые, по крайней мере, не претендовали на появление в XVII веке...
Увидев Викторию, цыган подмел перед нею землю своей шляпой, улыбнувшись по-лисьи.
— Привет! Как дела? — спросила она по-испански.
— Добрый день, сеньора, — ответил цыган красивым низким голосом, взглянув краем глаза на Малко.
Виктория подошла к нему поближе, в то время как Малко сделал вид, что рассматривает весь этот хлам. Он услышал начало беседы.
— У тебя великолепные кувшины! — сказала она.
— Они проданы. Сеньору Макропулосу. По пятьдесят тысяч за каждую. Это самые красивые во всей Андалузии...
Изготовлены они были, по всей видимости, в Японии... Все владельцы вилл проводили целые дни в «Растре», убежденные, что делают тут выгодные покупки. Виктория отвела Хосе в сторону и стала что-то говорить тихим голосом. По быстрым взглядам, которые он бросал на Малко, было ясно, о ком шла речь...
Она вернулась к Малко с огорченным видом.
— Он боится. Макропулос — человек очень влиятельный в Марбелье.
— Предложи ему миллион песет, — спокойно сказал Малко.
После новых переговоров Виктория опять вернулась к нему.
— Он поговорит об этом со своим братом. Пойдем, сделаем небольшой круг.
Они удалились, преследуемые старьевщиками, и дошли до ограды. По дороге Малко купил Виктории великолепную кружевную блузку, и она ее тут же примерила без лифчика, к великой радости торговца. Когда они вернулись, медные часы уже были проданы. Малко скромно стал в стороне, перед комодом с потрескавшейся инкрустацией. Виктория, радостная, вернулась к нему.
— Он согласен. При одном условии. Он хочет получить деньги до сегодняшнего вечера. Кувшины будут погружены утром на грузовик, который отвезет их Макропулосу. Когда я вручу ему деньги, он скажет мне, где они находятся.
— А электронные ворота?
— Они предназначены только для гостей. Кувшины куплены не для дома. Их установят в большом заднем дворике. Все должно сработать.
— Хорошо, — сказал Малко. — Мне нужно только зайти в банк.
Он вышел из «Растре», а Виктория вернулась к цыгану уточнить детали операции. Лишь бы он не отправился рассказать все Макропулосу. В такого рода наскоро затеянных предприятиях, увы, нельзя было подстраховаться как следует. Для этого понадобилось бы недели две. А у них было лишь несколько часов.
Теперь операцию «Кувшины» следовало дополнить операцией «Троянский конь». С этой стороны Малко должен был целиком положиться на «Большую Денни». Наступило уже половина пятого, время обеда в Марбелье. И он умирал с голоду.
Когда Ингрид поднялась на второй этаж ресторана «Антонио», то шум разговоров сразу же смолк. Надо сказать, что она постаралась: черный шелковый лиф, словно прицепленный к выпуклой груди, был открыт на спине до пояса — так, чтобы никто не мог заподозрить существование бюстгальтера. Она обвела красной помадой огромный рот. Широкий черный кожаный пояс с кнопками стискивал плотно облегающую ее юбку — также, разумеется, из черной кожи, зашнурованную сзади таким образом, чтобы видны были бедра. Чулки со швом и «лодочки» на каблуках высотою четырнадцать сантиметров были почти излишними. Ей не хватало только стека. Датчанка остановилась у входа, обведя полный зал своими большими невинными голубыми глазами. Тотчас же гора мяса поднялась из-за стола и ринулась ей навстречу. Мужчина с огромным животом обнял Ингрид со счастливым смехом.
— Ингрид! Святая дева, как сексуально ты выглядишь сегодня!
Ингрид бросила ледяной взгляд на Эндрю Маркуса.
— Ты не видел компанию Шамира? У меня встреча с ними.
— Иди за мой стол, — предложил американец. — Мы потеснимся.
Их уже было шестеро за столом на четверых... Датчанка величественно проследовала за Эндрю Маркусом. Коротко приказав, он подвинул своих пятерых гостей к зелени декоративных растений. Ингрид, прямая, как тростник, с наведенной на него грудью, позволила усадить себя и заказала «ангилас». Через три минуты Эндрю Маркус спросил:
— Где ты обедаешь завтра? Я иду к Макропулосу. Не хочешь отправиться со мной?
Ингрид помедлила, глотнув немного «ангилас», и потом уронила небрежно:
— Я бы с удовольствием, но я не одна...
— Вот как? — проговорил американец разочарован но. — У тебя новый хахаль?
— Нет. Это приятели.
— Возьми их с собой.
— Не знаю, понравятся ли они тебе. Это американцы...
Глаза Маркуса оживились.
— А что они тут делают?
— Бизнес, — ответила датчанка. — Они откуда-то с Багам или из Майами. Мне кажется, они хотят устроить здесь казино...