Вдова Клико
Шрифт:
И когда он полностью утратил ощущение времени, вместе с охранником явилась Тереза Тальен, и Луи оторопел. Она лучилась здоровьем, а у стражника сияли глаза, когда она обращала на него внимание. Открылась кормушка — и там стояла Тереза, щуря стальные глаза и держа свечу, чтобы осветить камеру.
«Вот ты где. Прячешься от меня в этой жалкой дыре».
Она кивнула молодому охраннику — и дверь распахнулась. Мальчик был счастлив покорно выполнять волю Терезы, участвовать в ее планах.
Луи не шевельнулся.
«Мы должны немедленно уходить. — Она протянула руку. — Держи, милый. Мы уйдем отсюда
Луи повернулся попрощаться с тараканами, и Тереза понимающе кивнула:
«Твои друзья? Понятно. Я в таком месте ждала смерти. Пойдем отсюда».
Она отвезла Луи в какую-то гостиницу всего в одном перегоне от Санкт-Петербурга, устроила там, вручила кошелек с монетами и уехала. У нее на каждом пальце сияло кольцо с драгоценным камнем.
«Остаться я не могу, дорогой. В следующий раз лучше смотри, с кем водишься», — сказала она перед отъездом.
Николь закрыла глаза, скрывая облегчение. Блистательная, невероятная Тереза освободила его.
— Ты явно вынес больше, чем рассказываешь, Луи. Ты храбрец.
Он посмотрел на нее — ей в глаза, глубже глаз, ей в душу — и буркнул:
— Я просто везучий.
Она налила себе и ему бренди и разворошила поленья в очаге. Его щеки уже не казались такими запавшими и покрылись румянцем.
«Спасибо счастливой комете, — подумала Николь. — На это уйдет время, но он оправится полностью».
— Все эти годы в тюрьме я думал о тебе. Твой груз погиб почти весь, дело развалилось. Как мы ни старались, Бабушетта, а заработали только камеру с тараканами.
Николь кивнула — тяжелые времена для них для всех. Почему Тереза ей не написала, не рассказала, что Луи в безопасности? А может, и написала, но письмо пропало, или же подруга не хотела рисковать и доверять бумаге рассказ о том, как она с помощью своих связей освободила «французского шпиона». Для Терезы умение заметать следы — дело жизни и смерти, и она всегда оказывается на стороне победителя.
Луи приходил в себя в той гостинице, где оставила его Тереза. Зима была так сурова, что надо было ждать весенней оттепели, а до того даже не думать об отъезде. Он сблизился с семьей, содержавшей гостиницу. Отец семейства имел немецкие корни, каки Луи. Тереза удачно выбрала для него убежище: старый трактирщик сочувствовал своему соплеменнику больше, чем любой другой на его месте. Постепенно поправляясь, Луи начал собирать яйца в курятнике, делать мелкий ремонт, болтать долгими зимними вечерами под булькающий самовар, за свое проживание расплачиваясь ручным трудом. Он понимал, что здесь задерживаться не стоит, но боялся вновь пускаться в неизвестность. Немногие проезжие, что останавливались в гостинице, французов не любили, кошелек с монетами, подаренный Терезой, давно кончился, и у Луи не было ни франка.
— Ты должен был послать ко мне за деньгами. Я бы никогда тебя не оставила на мели…
— Как же я мог просить у тебя денег, когда тебе самой их так не хватало? И я уже не был твоим коммивояжером. Кроме того, — он сел прямее, — у меня в той тюрьме хватало времени на раздумья. Я хотел вернуться к тебе как равный.
Наконец с весенней оттепелью он покинул гостиницу, тайком удрав на хозяйской лошади. Он решил, что заплатит за нее своим спасителям в лучшие времена.
Увидев порт Кенигсберга и голландский фрегат, готовый отплыть, Луи единственный раз за свою взрослую жизнь заплакал. Для оплаты проезда он нанялся коком и впервые после того петербургского бала отведал шампанского при свечах. Налил себе наперсток и отрезал ломтик фуа-гра: вкус был небесный. Корабль рассекал пену, соль брызгала на пальцы, и Луи спешил домой. Когда показались наконец огни Реймса, он совершенно обессилел и свалился в первом же сарае, который ему удалось найти. Тогда-то и случилось два чуда. Первое — комета, а второе — Николь, которая приехала в этот же сарай и плюхнулась на землю смотреть на звезды. Луи, лежащий в горячке, подумал, что бредит.
Он переменился. В его улыбке исчезла былая бесшабашность, вокруг рта залегли тонкие морщинки, а глаза блестели тускло, как кремни. Пропало то мальчишеское, что всегда было в нем, меньше стала его горячность. Он стал серьезнее. И это Николь, скорее, понравилось.
К апрелю комета скрылась, и пришло время разочаровать мсье Моэта — Луи вернулся, сделка отменяется. Он не собирался вечно скрываться у Антуана и Клодины.
В полях необычно сильно светило апрельское солнце, и бутоны стали раскрываться рано. Николь каждый день ездила смотреть, как листья наливаются едкой зеленью, как лозы выпускают извивающиеся щупальца, цепляются за веревки и колья. Она присматривала за обрезкой и подвязкой растений, следя, чтобы, когда настанет время, вся сила из толстых стеблей перешла в ягоды.
Прошел еще месяц. Лозы росли так быстро, что, если постоять достаточно долго, видно было, как они растут под лучами солнца, теплого, но не слишком сильного, нежащего растения и уговаривающего их плодоносить. Николь не могла вспомнить другого года, когда условия были так хороши, будто их списали из брошюры Шапталя «Искусство выращивать вино». Она проверяла свои розы — они оставались сильными, без болезней и вредителей. К июню стало ясно, что комета, по крайней мере в этом, предвещала удачу, и Луи уже достаточно восстановился для неприятной встречи с мсье Моэтом.
Она пригласила Моэта в давильню в Бузи на его очередную любимую «инспекцию» будущей собственности. Бог знает, что он устроит, когда увидит, что Луи вернулся, а контракт аннулирован. Но это произойдет на территории Николь и в окружении ее работников.
Послышался скрип колес по гравию, отрывистый приказ конюшенному мальчику напоить лошадей, потом быстрые шаги к двери конторы.
— Велите починить ворота, они создают неверное впечатление, — распорядился Моэт, переступая порог. Увидев Луи, он не запнулся ни на секунду:
— Мсье Луи Бон!
Они пожали друг другу руки.
— Он самый, — ответил Луи, когда Моэт хлопнул его по спине и притянул к себе в дружеском объятии.
— Ах вы, старый бродяга! Вернулись как новенький! Работа с русскими, несомненно, пошла вам на пользу.
— Если вы имеете в виду, что мне пришлось полуголодным, грязным и вшивым валяться в богом забытой дыре, то да, это мне здорово пошло на пользу.
— Не сомневаюсь, мадам Клико, что вы меня пригласили, не предупредив о неожиданном возвращении вашего звездного представителя, чтобы для меня это было таким приятным сюрпризом, каким и стало. Чудесно!