Вдова
Шрифт:
– Обычно он пристраивался с этим делом где-нибудь рядом с автостанцией для дальнобойщиков или где собираются другие любители подобной хрени, – рассказал водитель. – Сами представляете, что там за фотки: жесткое порно, похищения, изнасилования и всякое тому подобное. Хвастался, что неплохо на этом подзаработал.
– Да, тип он, конечно, ужасный, с этим никто не поспорит, но это отнюдь не означает, что он мог похитить ребенка, – с горечью сказал Боб Спаркс сержанту.
В тот же
– Да я всегда вырезал из газет фотографии женщин, что мне понравились. Это куда дешевле журналов, – выкручивался он. – У меня, знаете ли, повышенная сексуальная активность.
– Скажите, мистер Чемберс, куда вы отправились второго октября после того, как отвезли клиентов в Портсмут?
– Домой, – подчеркнуто ответил Ли.
– А кто-нибудь вас там видел?
– Нет, все были в это время на работе, я был один. Обычно, когда меня отпускают, я сижу, смотрю телевизор и жду очередного вызова.
– Нам тут сообщили, что на той улочке, где перед похищением играла Белла Эллиот, видели прогуливающегося мужчину с длинными волосами.
– Это не я. Я был дома, – тут же отозвался Чемберс, нервно потеребив свой хвостик.
Когда Спаркс вышел из комнаты для допросов в коридор передохнуть, у него было ощущение, будто он в чем-то порядком измарался.
– Этого Ли надо бы посадить под замок – просто чтобы всем легче дышалось, – проворчал сержант Мэттьюс, выйдя вслед за начальником в коридор.
– Мы переговорили с его тогдашними пассажирами. Они сказали, что он помог им отнести чемоданы, и ему предложили выпить чего-то прохладительного, но он отказался и тут же укатил. И где он ошивался после этого, никто не видел – никаких свидетелей.
Пока они разговаривали, мимо них в сопровождении полицейского пробрел Ли Чемберс.
– Вы куда? – резко спросил Спаркс.
– В сортир. Когда вы уже меня отпустите?
– Замолчите и вернитесь в помещение для допросов.
Те оба на мгновение застыли на месте, после чего медленно двинулись по коридору обратно.
– Посмотрим, не засветился ли он где на камерах слежения. Еще надо выявить его контакты на сервисных стоянках, где он продавал с багажника свою порнушку. Найти всех этих извращенцев, что колесят тут по магистралям. Выяснить, кто такие, Мэттьюс. Возможно, кто-то из них и видел его второго октября. Еще свяжись с ребятами из дорожной полиции. Может, они нам кого подскажут.
Когда они вернулись и продолжили допрос, Чемберс хитренько прищурился на них через стол:
– Так ведь они мне своих имен не называют, верно? Все это совершенно анонимно.
Спаркс ожидал, что тот заявит, будто совершает тем самым общественное благо, отвлекая всяких извращенцев от улицы, и Чемберс его в этом не разочаровал.
– А вы бы узнали своих покупателей при следующей встрече? – спросил инспектор.
– Да вряд ли. Пялиться им в лицо, знаете ли, явно не пойдет на пользу бизнесу.
У детективов уже начали опускаться руки, и, выйдя на следующий перерыв, Спаркс объявил, что с этим пора закругляться.
– Надо за ним понаблюдать, но все при этом должны быть уверены, что прорабатываем мы его в связи с «непристойным обнажением». И еще, Мэттьюс, скажи местной прессе – пусть обратят на него внимание в суде. Он вполне заслужил такой публичности.
Когда Ли Чемберсу сообщили, что допрос окончен, он ухмыльнулся. Однако торжество его длилось недолго – лишь до того момента, как его вывели из помещения и препоручили специальному сержанту, ответственному за содержание под стражей.
– Бог ты мой, единственный задержанный и тот эксгибиционист. И это все, чем может похвастаться наше расследование, – посетовал Спаркс.
– Рано опускать руки, шеф, – пробормотал Мэттьюс.
Глава 11
Четверг, 2 ноября 2006 года
Мэттьюс держал в руках тетрадку Стэна Спенсера, и вид у сержанта был удрученный.
– Я еще разок проглядел его дневник, шеф, перечитал все наблюдения. Очень скрупулезные, надо сказать. И какая на дворе погода, и какие машины припаркованы на улице – указаны даже их владельцы и номера, – и кто куда входил и выходил. Включая, кстати, и Доун.
Инспектор встрепенулся.
– Чуть не каждый день отмечал, в какое время она выходит из дома и когда возвращается.
– Он что, специально за ней следил?
– Да нет, не специально. Тут и все прочие соседи упомянуты. Однако по поводу этих записей к нему возникают кое-какие вопросы. Дневник обрывается прямо на середине фразы в воскресенье и тут же переключается на понедельник, второе октября, с этой писаниной про длинноволосого типа. Такое впечатление, будто отсутствует страница. А еще – он наверху страницы полностью написал дату, чего обычно никогда не делал.
Спаркс взял в руки дневник, внимательно все рассмотрел, и у него внутри словно все опустилось.
– Бог ты мой, ты что, думаешь, он это подделал?
– Ну, вовсе не обязательно, – поморщился Мэтьюс. – Возможно, когда Спенсер делал воскресные записи, его прервали, и он к ним больше не вернулся. И все же…
– Что?
– Там на обложке указано, что в тетради тридцать два листа, а теперь там только тридцать.
Спаркс провел обеими ладонями по волосам.
– Зачем же ему это понадобилось? Что, он и есть наш преступник? Наш мистер Спенсер решил спрятаться у всех на виду?