Вдовы (сборник)
Шрифт:
— Как насчет Синатры? — спросил он у нее.
— О, конечно, — ответила она.
— Я могу поставить эту пластинку?
— Все, что вам хочется, — произнесла она и вернулась в комнату. Одной рукой она прижимала к груди ведерко со льдом. Во второй держала бутылку белого вина.
— Вы знаете, как это работает? — спросила она.
— Надеюсь, что сумею справиться.
Она поставила ведерко со льдом на стол, опустила три кубика льда в невысокий бокал и сказала:
— Наливайте водку по своему вкусу. И если вы будете столь любезны, то откройте бутылку белого вина для меня.
— Конечно. Позвольте мне все это сделать.
Он
— Очень приятно, — сказала она.
— Мм...
Он снял золотую фольгу с горлышка бутылки и штопором вытащил пробку. Эмма передала ему рюмку. Он налил ей вина, а себе водки в бокал поверх кубиков льда.
— У меня есть тост, — сказала она.
— Давайте, — произнес он и поднял свой бокал.
— За откровенность, — предложила она.
— За откровенность, — откликнулся он.
— И честность, — сказала она.
— И честность, — послушно повторил он.
Они чокнулись. Он отпил водки, а она пригубила вино. Из проигрывателя тихо неслась песня Синатры о невостребованной любви.
— Откровенность и честность, — сказала она. — Вы выпили за это.
— Да, выпил.
— Вы планируете убить меня?
Он в удивлении поднял брови.
— Вы планируете? — снова спросила она.
— Нет, — ответил он. — Я не собираюсь вас убивать. Почему возник этот вопрос?
— Считайте, что вы попали в полосу несчастных событий...
— Я не попал. Ваш муж нанял меня.
— Но не убивать меня, а?
— Защитить вас.
— Ах-ха, — произнесла она, изучающе глядя на него. — Хорошо, может быть, и так.
Теперь они сидели рядом друг с другом на кожаном диване, повернувшись друг к другу лицом. Она подобрала под себя ноги, а он свои вытянул и откинулся на спинку дивана. Началась новая песня. Глухой тон. Мотив подхватили саксофоны и флейты.
— Я спрашиваю это потому, — сказала она, — что у Мартина есть другая женщина.
— Не может быть.
— Нет, это правда.
— Откуда вы это узнали?
— Маленькие детали. Мне нравится, как он поет, а вам?
— Да. А какие маленькие детали?
— Необъяснимые задержки, перерывы в интимной жизни, расходы по кредитной карточке... обычные детали... У него есть другая женщина.
— Ваши соображения звучат очень убедительно.
— Да.
— Кто же это?
— Женщина по имени Лидия Рейнез. У нее собственный цветочный магазин на Перейд около Девидсона. Я была там. Она, естественно, не знала, кто я.
— Как вам удалось выйти на нее?
— На День благодарения [30] мы поехали в гости к моей сестре в Лос-Анджелес. Потом она позвонила мне в декабре после получения счетов за телефон, чтобы узнать, были ли у меня междугородные разговоры, когда мы у нее гостили. Я попросила сообщить мне номер телефона, напечатанный на счете. Три телефонных звонка по одному и тому же номеру и все сюда, в этот город. Звонки были сделаны в пятницу, после Дня благодарения. Я обратилась на телефонную станцию, и они сказали мне, что телефон установлен в этом магазине. Я думаю, что Мартину было очень одиноко без нее, — сказала она, закатив глаза при слове "одиноко".
30
День благодарения — американский праздник в честь первых колонистов Массачусетса, последний четверг ноября.
— Не хотите поработать на меня? — спросил он, улыбаясь и все еще играя роль частного детектива.
— Я сделаю это с удовольствием, — проговорила она, улыбаясь в ответ.
— Вы спрашивали его об этой женщине?
— Нет.
— Думаете, он что-то подозревает?
— Нет.
Ее плечи и голова двигались в такт музыке.
— Он просил вас о разводе?
— Нет. Позвольте мне освежить содержимое вашего бокала, хорошо? — сказала она и взяла бокал из его руки. Она освободила из-под себя ноги и пошла к бару, пританцовывая. Он наблюдал за ней, пока она наливала водку в его бокал. Ее бедра и плечи не переставали ритмично, под музыку двигаться.
— Он не будет добиваться развода ни при каких обстоятельствах, — заметила она. — Он при этом должен потерять очень много денег.
Она принесла ему наполненный бокал.
— Здесь замешано слишком много денег, — добавила она.
— Спасибо, — сказал он и взял бокал из ее рук. Она наполнила его почти до краев. Он внезапно подумал, не хочет ли она его споить. При мысли об этом он едва не рассмеялся.
В игру снова вступили саксофоны и флейты, повторяя ту же самую мелодию, с которой начиналась песня. Синатра покорил их последней заключительной нотой, которая, как им показалось, никогда не кончится. Затем внезапно раздался грохот цимбал и наступила глубокая тишина.
— Куча денег, — повторила она.
Поцелуй... –
пел Синатра.
— Боже, я люблю эту песню, — прошептала она.
Это всегда начинается с
Поцелуя...
— Вам не хочется потанцевать? — спросила она.
— Я не очень хорошо танцую, — ответил он.
— Я тоже плохо танцую.
— Ну...
— Давайте попробуем, — предложила она, раскинула руки и сделала шаг навстречу. Он заключил ее в свои объятия. Его правая рука мягко легла ей на верхнюю часть бедра. Она положила свою левую руку ему на плечо. И они стали двигаться в такт музыке, которая властно вела их за собой.
...губы, горящие в
Поцелуе...
— Никто лучше его не исполняет эту песню, — заметила она.
...только учат
Лгать,
Если
Первая
Нежность
Неискренна.
— Между прочим, — сказала она, — я до сих пор не очень уверена в вас.
— В каком смысле?
— В смысле моего убийства. Мне все еще кажется, что вас наняли, чтобы убить меня.