Вдовы
Шрифт:
Фуллеру было плевать на Резника, поскольку – и сержант ни минуты не сомневался в своей правоте – Резнику было плевать на Фуллера, для инспектора поимка проклятого Гарри Роулинса важнее всего и всех. Однако обоих полицейских крайне интересовали Фишеры: что у братьев на уме и с кем они общаются. Вот почему Фуллер следил за ними, как ястреб. Он мечтал о карьерном росте, а Фишеры были самой желанной добычей для любого копа еще до того, как Фуллер пришел в полицию. Теперь, после смерти Роулинса, их арест станет событием века!
Когда траурная церемония завершилась и скорбящие разошлись, Фуллер,
Открыв дверцу, сержант тяжело опустился на сиденье, потом вынул из кармана чистый, белый, идеально выглаженный и ровно сложенный носовой платок, плюнул на него и принялся чистить правую штанину.
– Видел что-нибудь стоящее? – начал Эндрюс, весь последний час наблюдавший за тем, как невыносимо скучает Фуллер.
– Этот придурок Резник может ломать собственную карьеру, как ему вздумается, но испортить мою я не позволю, – буркнул Фуллер.
– Помнится, я читал о нем в «Мировых новостях». – Эндрюс старался быть в курсе всех сплетен, чтобы тем самым заслужить благосклонность сотрудниц участка. – Что-то про отстранение от службы за взяточничество. Продажный коп этот Резник.
– Мне-то какое дело? – Фуллер, нахмурившись, захлопнул дверцу и мотнул головой в знак того, что можно ехать.
– А ведь еще до звания сержанта он получил от комиссара две благодарности за храбрость, – продолжал Эндрюс, заводя машину. – То есть когда-то был хорошим полицейским.
– Сейчас-то что с того?
Все знали, что шансы Резника на повышение близки к нулю. Звание инспектора он умудрялся каким-то чудом удерживать, но каждый раз, когда его имя упоминалось в связи с возможным повышением, кто-нибудь поднимал старую грязь, этим все и заканчивалось. Только недавно старший инспектор их управления Сондерс убедил главу отдела уголовных расследований поручить Резнику какое-нибудь задание. Потом, пусть с неохотой, инспектору дали и крохотную команду для работы по старым нераскрытым делам.
– Любой коп, имеющий хоть какое-то отношение к этому прокуренному динозавру, будет выглядеть таким же нелепым, как он. Я не намерен сдаваться без борьбы, Эндрюс, можешь не сомневаться. – Фуллер раскрыл блокнот, с которым не расставался, и воззрился на список имен, составленный на похоронах. – Резник, как настоящий идиот, все гоняется за привидениями. Нас должны интересовать живые люди.
Автомобиль набирал скорость. Фуллер развернулся в кресле и внимательным взглядом обвел очередь на парковке, выискивая в толпе Арни Фишера, но тот уже уехал. Нахмурившись, сержант забарабанил по блокноту пальцами:
– Давай-ка заедем в логово матери Роулинса, старуха там устраивает поминки. Посмотрим, кто придет отдать последнюю дань уважения этому ублюдку.
Глава 2
Долли сидела в роскошном бархатном кресле и наблюдала за тем, как Боксер осторожно наливает ей бренди. Сам он пил апельсиновый сок, несомненно из желания
Боксер был никем, тем не менее он высоко ценил Гарри и считал его своим другом. Разумеется, никаким другом Гарри ему не был, просто приглядывал за Боксером и давал ему время от времени поручения, и не потому, что тот ему нравился, а чтобы можно было им манипулировать. Боксер же следовал за Гарри, как Вулф за Долли; разница была лишь в том, что Вулфу хватало мозгов распознать ответную любовь.
Они молча выпили. Боксер, так и не присевший, выглядел смущенным, как будто не мог решить, прилично ли будет опустить свое громоздкое тело на один из стульев. Долли кивнула мужчине, и тот сел, поставив уже пустой стакан себе на колено. Женщина чувствовала себя очень уставшей, у нее болела голова, она хотела, чтобы гость наконец ушел, но он все сидел. В конце концов Боксер откашлялся и оттянул ворот рубашки.
– Они охотятся за тетрадями Гарри, – выпалил он.
– Они? – Долли смотрела на собеседника, стараясь не хмуриться. Все свои мысли и чувства она держала при себе.
Боксер опять поднялся и нервно заходил по комнате.
– Долли, теперь я работаю на Фишеров… Они… они хотят заполучить тетради Гарри.
– Не понимаю, о чем ты.
– Они заплатят хорошие деньги. – Голос Боксера слегка дрогнул в попытке выдать жесткое требование за просьбу.
Видимое отсутствие интереса со стороны Долли нервировало Боксера. Женщина хорошо знала одну особенность «дружка» своего мужа: выведенный чем-либо из равновесия, верзила терял бдительность. Еще немного – и Боксер выложит ей все подробности, даже не подозревая об этом.
– За тетради Гарри, – добавил Боксер. – Про них всем известно. Гарри записывал туда имена. Долли, уж ты-то должна быть в курсе. Имена всех, с кем ему приходилось иметь дело, и даже тех, с кем Гарри только хотел поработать. Попади его тетради в лапы копов, и на улицах Лондона не останется ни единого порядочного бандита.
– Я же сказала: я не знаю…
Боксер молниеносно пересек комнату и навис над Долли круглым, как луна, лицом, тряся указательным пальцем. Женщина даже бровью не повела. Она знала: Боксер не злится, он напуган.
– Знаешь! Все ты прекрасно знаешь! Говори же, Куколка, где его чертовы тетради?
В приступе неконтролируемой ярости Долли вскочила на ноги. Боксер попятился.
– Не смей называть меня так, слышишь?! Только Гарри позволено называть меня Куколкой. И не знаю я, о каких тетрадях моего мужа идет речь! И при чем тут вообще братья Фишеры?
Боксер схватил Долли под локоть в тщетной попытке достучаться до нее:
– Гарри нет. Теперь всем заправляют братья Фишеры. Они послали меня к тебе, и если я вернусь с пустыми руками, то следующим к тебе наведается Тони. Так что не усложняй себе жизнь и расскажи мне, где хранятся тетради!