Вдвоём
Шрифт:
Музыка, написанная Максимом Фадеевым на слова Александра Кочеткова, отозвалась с готовностью.
— Как больно, милая, как странно: Сроднясь в земле, сплетясь ветвями, Как больно, милая, как странно — Раздваиваться под пилой. Не зарастет на сердце рана, Прольется чистыми слезами. Не зарастет на сердце рана, Прольется пламенной смолой.Всё расплывалось от слёз, поэтому
Голос Оливии… он был прекрасен. С хрипотцой, низкий, но ласковый и нежный. Я о таком только мечтала, хотя пела тоже довольно неплохо.
— Пока жива, с тобой я буду. Душа и кровь нераздвоимы. Пока жива, с тобой я буду. Любовь и смерть — всегда вдвоем. Ты понесешь с собой, любимый, Ты понесешь с собой повсюду, Ты понесешь с собой повсюду Родную землю, милый дом.Солёные капельки сбегали по щекам, скатываясь прямо в декольте кремового платья. Мне было всё равно. Боль вытекала из груди с каждым словом…
— С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них. И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь, Когда уходите на миг!Кто-то шмыгнул носом… я зажмурилась, чтобы не расклеиться ещё больше:
— Но если мне укрыться нечем. От жалости неисцелимой. Но если мне укрыться нечем. От холода и темноты? За расставаньем будет встреча. Не забывай меня, любимый. За расставаньем будет встреча. Вернемся оба — я и ты. Но если ты безвестно канешь, Короткий свет луча дневного. Но если ты безвестно канешь, За звездный пояс, в млечный дым… Я за тебя молиться стану, Чтоб не забыл пути земного. Я за тебя молиться стану, Чтоб ты вернулся невредим.Голос задрожал. Пришлось перейти на шёпот:
С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! С любимыми не расставайтесь! Всей кровью прорастайте в них. И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь! И каждый раз навек прощайтесь… Когда уходите на…Допеть сил не хватило. Горло передавило спазмом.
Доиграла под собственные всхлипывания.
Пальцы замерли, будто прилипнув к клавишам.
Тяжелее всего было сейчас смотреть на своих нечаянных слушателей.
Не хотелось.
Я знала, что они здесь… и жалеют меня… Уже меня, а не Оливку.
За окном пронесся экипаж.
«Опекун приехал…»
Резко обернувшись, с удивлением заметила, что в бальной зале нахожусь одна.
Шустро поднявшись со стула, признательно погладила рояль и по памяти бросилась искать свою комнату.
Глава 9
Бал
Как ни странно, но опекун меня не посетил ни тем вечером, ни следующим утром.
«Весь в делах — весь в работе!» — Объяснил управляющий поместьем — Эрон Хаббард, который мне из всех живущих в особняке один не понравился. Было в нём что-то мерзкое… подлое.
На Вилетте статус женщин был не завидный, далёкий от свободы воли и выбора наше Земелюшки, но игнорировать элементарные потребности своей воспитанницы — это возмутительная линия поведения даже здесь.
Добиваться внимания я не собиралась, хоть условности и говорили, что Дар Кейн поступает достаточно пренебрежительно для опекуна.
Слуги, всё видящие и знающие, постоянно неодобрительно поджимали губы, когда я пыталась выпытать, где их хозяин находится сейчас. Не в отношении меня. Нет. Ребятки явно осуждали своего хозяина. Им было невдомёк, что моё любопытство направлено на элементарную осторожность — не хочу с ним пересекаться! Переубедить ханжу выполнять приказы императора у меня всё равно не выйдет, а больше с Кейном нам разговаривать не о чём!
Вечер Х наступил слишком быстро. То ли хлопоты и примерки меня так закружили, то ли старание не попасться в те короткие мгновения, что получалось пробежаться до библиотеки знатного козюли, но вот уже я стояла перед зеркалом, полностью готовая предстать перед гостями, которых за час доставило экипажей тридцать, не меньше!
Самый жуткий гость, которого я даже не мыслила здесь увидеть, прибыл прямо перед моим выходом.
— ИМПЕРАТОР! — Взвизгнула Тиса, отчего я чуть мимо кровати не села. — Милостивый Саникс!!!
Жемчужное ожерелье треснуло в руках, и горошинки рассыпались по полу.
— Вершитель Всемогущий!!! Мисси!!! Простите!!! — Девушка упала в ноги.
— Тисайя, встань, — потянув девушку с колен, нахмурилась. — Ничего страшного. Если бы они были в моих руках, их бы постигла та же участь, милая… Не волнуйся. Скажем, что это я взбесилась и порвала нить жемчуга.
— Что вы, мисси! Вы такая хорошая и бережная. Никто не поверит… Это я — косорукая… — горничная захлебнулась рыданиями.
Пришлось прибегнуть к строгости. Я сама такая — чем больше жалеют, тем больше плакать хочется!
— Тиса! Хватит сопли на кулак наматывать! Никакая я не хорошая. Иди сюда и помоги мне обуться.
Задрав подол пышного платья до колен, наморщила носик. Зато Тиса рыдать перестала… только носом шмыгала, но это ничего. С местными порядками можно и выпоротой стать за такой проступок.
Такими нас и нашёл его Светлость Володар Кейн.
Придурок вошёл в комнату без стука. Собственно, человек у себя дома, тем не менее!
Дёрнув юбки вниз, добилась того, что бедная Тиса осталась внутри.
Попискивая то ли от смеха, то ли от рыданий, девушка еле выбралась оттуда, пока мы с Кейном сверлили друг друга подозрительными, осуждающими взглядами.
«Красивый…» — одно единственное слово — это всё, что въедливо пульсировало в мыслях от первой встречи с тиранистым опекуном Оливки.