Вечер и утро
Шрифт:
– Ну, не знаю… С кого брать-то?
– Всегда найдутся захожие моряки. Да и новые девушки привлекут больше мужчин. В твоем ремесле никогда не бывает недостатка в спросе.
– Сойдемся на полутора годах?
– Тогда с тебя двадцать пять фунтов на Рождество через год.
Мэгс скривилась, но все же согласилась.
– Идет.
Уинстен подозвал Кнеббу, верзилу в железном шлеме, который охранял епископские деньги.
– Выдай ей десять фунтов, – велел он.
– Сундук в монастыре, – сказал Кнебба. – Идем со мной, женщина.
– Не вздумай ее надуть, – предупредил Уинстен. – Можешь с нею позабавиться, если захочешь, но чтобы выдал полные десять фунтов.
– Да благословит тебя Всевышний, милорд епископ, – поблагодарила Мэгс.
Уинстен коснулся пальцем ее губ.
– Отблагодаришь меня позже, когда стемнеет.
Она стиснула его руку и сладострастно облизала палец.
– Не могу дождаться.
Уинстен поспешил уйти, пока никто не заметил выходки Мэгс.
Он оглядел толпу. Люди, конечно, огорчены и даже возмущены, но с этим ничего не поделаешь. Он перехватил взгляд юнца, сына корабела, и поманил юношу к себе. Эдгар послушно подошел к дверям церкви, за ним бежала белая в подпалинах псина.
– Приведи свою мать, – распорядился Уинстен. – И братьев тоже. Возможно, я сумею вам помочь.
– Хвала небесам! – обрадованно воскликнул Эдгар. – Вам нужно построить корабль?
– Нет.
Радость моментально исчезла.
– А что тогда?
– Приведи свою мать, и я все объясню.
– Хорошо, господин.
Эдгар вскоре вернулся с Милдред, которая настороженно смотрела на Уинстена, и двумя молодыми людьми, очевидно своими братьями: оба превосходили юношу статью, но им недоставало его пытливого взгляда. Три крепких юнца и суровая мать – отличный выбор для дела, которое замыслил епископ.
– У меня на примете есть пустующее хозяйство, – сказал он. Да уж, он окажет Уигельму немалую услугу, избавив тана от этой бунтовщицы Милдред.
Эдгар захлопал глазами.
– Мы же корабелы, а не земледельцы.
Милдред прикрикнула:
– Помолчи, Эдгар!
– Ты умеешь управлять хозяйством, вдова? – уточнил Уинстен.
– Я родилась в деревне.
– Мое на берегу реки.
– Сколько там земли?
– Тридцать акров [9] . Этого вполне достаточно, чтобы прокормить семью.
9
Согласно представлениям той эпохи, один акр равнялся по площади участку земли, который человек был в состоянии вспахать за один день при помощи плуга.
– Все зависит от почвы.
– И от семьи.
Милдред стояла на своем.
– Какая там почва?
– Обычная – у реки слегка заболочено, выше по склону суглинок. Там уже посажен овес, успел подняться. Тебе понадобится только снять урожай, и зима вам будет не страшна.
– Что насчет быков?
– Они тебе не потребуются. На такой почве тяжелый плуг ни к чему.
Милдред сощурилась.
– Если все так здорово, почему хозяйство пустует?
Правильный вопрос. Предыдущий хозяин, которого Уинстен впустил пожить, не смог собрать достаточно урожая для того, чтобы прокормить свою семью. Жена и трое его маленьких детей умерли, а сам он сбежал. Но вот эта семья другая – сразу три надежных, крепких работника, всего четыре рта на прокорм. Ну да, им придется потрудиться, однако Уинстен чувствовал, что они справятся. Впрочем, он не собирался говорить всю правду.
– Прежний владелец умер от лихорадки, и его жена вернулась к матери, – солгал он.
– Значит, нездоровое место…
– Ничего подобного! Рядом деревушка с церковью-минстером. Минстер – это церковь, где служат несколько священников, живущих вместе…
– Я знаю, что такое минстер. Вроде как в монастыре, но не так строго.
– Настоятелем там мой двоюродный брат Дегберт, он же владеет деревушкой и хозяйством, о котором мы говорим.
– Какие постройки там есть?
– Дом и сарай. Предыдущий хозяин оставил свои инструменты.
– Что с платой?
– Будешь отдавать Дегберту четырех жирных поросят на Михайлов день для церкви, это все.
– Почему так дешево?
Уинстен усмехнулся. Эта Милдред везде ищет подвох.
– Потому что мой двоюродный брат очень добрый человек.
Милдред недоверчиво фыркнула.
Наступила тишина. Уинстен смотрел на женщину. Это хозяйство ей не было нужно, да и епископу она не доверяла. Но в ее глазах читалось отчаяние, выбирать не приходилось. Он не сомневался, что она согласится, никуда не денется.
– Где это место? – спросила Милдред.
– Полтора дня пути вверх по реке.
– И как оно называется?
– Дренгс-Ферри.
3
Конец июня 997 г.
Они шли полтора дня по еле заметной тропинке вдоль извилистой реки – трое молодых людей, их мать и белая с подпалинами собака.
Эдгар испытывал растерянность, ощущал себя сбитым с толку и бередил душу глупыми домыслами. Да, он воображал для себя новую жизнь, но к такому готов не был. Судьба сделала крутой поворот, совершенно неожиданный для всех, и юноша никак не мог с этим свыкнуться. Сам он и члены семьи плохо понимали, что ждет их впереди. Они почти ничего не знали о месте под названием Дренгс-Ферри. На что оно похоже? Отнесутся ли тамошние с подозрением к новоприбывшим или проявят радушие? А само хозяйство? Насколько обещанный епископом суглинок годится для обработки? Может, там не рыхлая почва с песком, а плотная, непокорная и тяжелая глина? Растут ли там груши, летают ли дикие гуси, водятся ли робкие олени? В семействе Эдгара была привычка все продумывать заранее. Папаша частенько говаривал, что надо построить лодку целиком у себя в голове, прежде чем браться за первую доску.
Было ясно, что работы по заброшенному хозяйству предстоит непочатый край, и эта мысль вовсе не внушала Эдгару восторга. Он мысленно хоронил все свои упования. Никакого собственного стапеля, никаких собственноручно выстроганных лодок. Да и жениться он вряд ли когда-либо женится.
Юноша пытался отвлечься, глядя по сторонам. Никогда раньше он не совершал столь долгих пеших переходов. Один-единственный раз проплыл много миль от Кума до Шербура и обратно, но не видел, по сути, ничего, кроме воды. А сейчас он впервые открывал для себя Англию.
Кругом, куда ни посмотри, обильно произрастал лес, совсем как тот, в котором его семья рубила деревья столько лет, сколько Эдгар себя помнил. Порой встречались деревни и даже крупные владения знати. Чем дальше Эдгар и его родичи отходили от берега, тем холмистее становилась местность. Лес делался все гуще, но жилища продолжали попадаться – то охотничий домик, то известковая яма, то шахта, где добывали олово, то хижина коневода; разок они наткнулись на семейку углежогов, потом приметили виноградник на южном склоне очередного холма и стадо овец на макушке другого.