Вечер в 2217 году

Федоров Николай

— Тебе не холодно? — спросил Павел, наклоняя лицо свое к Аглае.

Она не удивилась этому неожиданному «ты» и, вся замирая, с забившимся вдруг сердцем, едва слышно ответила:

— Нет.

— Аглая,

дорогая, я люблю, люблю тебя, Аглая, — зашептал вдруг, как в горячке, Павел. — Люблю давно, люблю, как безумный, и хочу, чтобы ты была моей женой: не отдавалась бы только мне на миг, на день, на неделю. Не мимолетной любви прошу у тебя, а на всю жизнь, до самой смерти. Если ты можешь дать такую любовь и если принимаешь мою, скажи мне «да».

У Аглаи кружилась голова. Мысли путались. И вдруг она отклонилась и вырвала свою руку из горячих рук Павла.

— Я недостойна тебя, — сказала она.

— Ты? Ты? Прекрасная, чистая душой и телом, ты недостойна меня? — зашептал Павел, бросая слова одно за другим.

— Да. Я была вчера у Карпова… по записи.

Павел отступил от нее, горестно смотря на ее побледневшее лицо и словно не веря.

— Да, да. Я сказала правду. Иди, уходи. Оставь, пожалуйста, меня одну, любимый мой.

Она

закончила шепотом.

— Позволь…

— Умоляю тебя, иди и оставь меня одну.

Павел покорно пошел прочь, волоча обессилевшие ноги, и скоро исчез в дверях спуска.

Аглая стояла, стиснув руки и наклонив голову, и крупные слезы одна за другой сбегали по ее щекам, обжигая их и застывая на ее груди крупинками льда.

Зазвонил колокол. Огромная тень воздушника мелькнула справа, и раньше, чем он успел опуститься, Аглая бросилась с платформы, закрыв глаза, под его тяжелое блестящее тело.

Павел долго бродил по пустынным улицам. В третьем часу переходя Морскую, он машинально взглянул на бюллетень. Красные буквы запрыгали у него в глазах.

В бюллетене стояло: «На воздушной станции № 3 гражданка № 4372221 бросилась под воздушник и поднята без признаков жизни. Причины неизвестны».