Вечернее утро
Шрифт:
Девушки слушали все более хмурясь, а у красотки зло трепетали ноздри, из чего Лев Александрович заключил, что ей хочется чихнуть. Впрочем, неладное он все-таки почувствовал, но его, что называется, понесло: ведь он перестал быть двуединым, а одному так легко жить в постоянной ясности.
– К концу моего века человечество значительную часть энергетических ресурсов потратило на накопление оружия, которое все более совершенствовалось. В мою бытность на военные расходы тратилось по миллиону долларов каждую минуту; поражающие характеристики защитных средств стали просто уникальными: за тысячу километров можно было заметить муху, чтобы сбить ее ядерной ракетой мощностью в двадцать килотонн тринитротолуола...
– Ты лучше расскажи, как жили ваши женщины!
– крикнул Джон, которого Лев Александрович до сих пор не замечал. Он прятался за спины женщин, словно кулак с обрезом. Ну, заяц, ты у меня еще запоешь!
– Как жили... Хорошо жили,- пробормотал обескураженный Лев Александрович.
– С мужьями?- крикнула красотка.
– Конечно, с мужьями!
– вдохновился оратор, не подозревая, что пошел на поводу у массы.
– Социальное положение женщины в мое время...
– А у тебя есть жены?- опять крикнула своенравная красотка.
– В данный момент я круглый холостяк, - уклончиво ответил Лев Александрович.- Моя борода, правда, выдает мой почтенный возраст, но уверяю вас, это сущее недоразумение.
В ответ на его шутку грянул неожиданный хохот.
– Недоразумение! Недоразумение!
– громче всех кричал Джон.- Вы только посмотрите на это недоразумение с волосами на морде!
– Девушки!
– перекричал всех Лев Александрович.
– Чего тут смешного? Я достану бритву и стану симпатичнее Евгения Онегина!
Толпа притихла.
– Прошу поверить мне: я спустился к вам с неба! И хотя только что говорил о жестокости, на самом деле принес идею гуманизма! Любите друг друга! Мир вам! Я тоже с миром спустился с неба и даже прихватил с собой подарок от нас, от представителей моего поколения! Примите нашу любовь!
Он поднял коробку, сорвал голубую ленту и отбросил крышку. Вынув хорошенькую девочку, эту модель эталона ребенка, он поставил ее на ножки, и толпа восхищенно ахнула.
– Прошу посмотреть, как она ходит!
Взяв куклу за ручку, Лев Александрович повел ее, и она пошла. Правда, как робот.
– Стирма! Дорогая! Ведь ты меня знаешь! Подойди ко мне! Попробуй взять ее на руки!
Стирма стала нерешительно озираться, ее подтолкнули, и она вышла из толпы, в которой пряталась. Робко приблизилась, часто моргая. Лев Александрович протянул ей куклу, Стирма взяла осторожно, как берут грудного ребенка.
– Дорогая моя Стирма, возьми ее и приласкай. Она умеет разговаривать!
Стирма прижала куклу к груди, а та нежно сказала:
– Ма-ма.
Взвизгнув, Стирма метнулась в сторону, а все стадо, побросав лопаты, кинулось догонять. В один миг пригорок опустел, остался лишь растерянный Лев Александрович и Джон, удирающий в кусты. Но к удивлению Льва Александровича тот вдруг неизвестно почему опомнился, помчался за толпой, первым догнал Стирму и вцепился ей в волосы. Они упали. Джон даже лежа попытался отобрать куклу, но в этот миг на них навалилась толпа.
– Что вы делаете?
– завопил Лев Александрович, оставаясь, впрочем, на месте, - немедленно прекратите это безобразие!
Но чтобы разнять толпу требовалась грубая мужская сила. Он скинул пиджак, собираясь, разбежавшись, кинуться в самую гущу, однако промедлил: крики и визги оборвались. Девушки растерянно поглядывали Друг на друга, кто с ручкой, кто с ножкой куклы - они растерзали ее.
– Он такой же урод!
– закричал Джон, размахивая головой куклы, которую держал за лавсановые волосы.
– Обманщик!
– закричала Стирма и, отбросив ножку куклы, схватила лопату.
Бежать было позором и некуда. Стирма с размаху ударила его лопатой по голове.
– Стирма, я люблю тебя,- сказал он, теряя сознание, и бесконечно долго куда-то проваливаясь, удивлялся веселому звону лопаты, которой она ударила его. Еще он успел подумать, что ничего необычного не произошло: когда Лев Александрович творил добро, всегда оказывалось - на собственную голову. Эти несчастные существа приняли куклу за живого ребенка, за его собственную дочь, которая в их понимании была уродкой. Может быть, они сами рожали таких же неживых кукол от мужей-мутантов.
Лев Александрович изо всех сил старался устоять: он заметил бегущего сюда Добрю.