Вечернее утро
Шрифт:
Мне бы твои заботы, проворчал Внутренний Голос, и Лев Александрович согласился с ним.
Хрюков жил на девятом этаже. Он получил трехкомнатную квартиру с тремя балконами. Обошли все комнаты. Было слегка перемеблено; он обзавелся собственным кабинетом с хорошей библиотекой. Хрюков собрал в основном современные детективы на английском и французском. А у Льва Александровича была коллекция словарей, какая найдется не во всякой библиотеке. Книги хранились на балконе в полиэтиленовых мешках. Лев Александрович настолько позавидовал благополучию коллеги, что хлопнул дверью и ушел на балкон расстраиваться. С высоты девятого этажа город был словно на макете: прямые проспекты микрорайона, кривые улочки у старого вокзала, заколоченная церковь почти а центре города, древнее кладбище вокруг нее. Громадное озеро подступало к самому микрорайону и с высоты девятого этажа оно не выглядело морем. По озеру плавали белые яхты, как лебеди. На том берегу была видна изумрудная солнечная лужайка и небольшое стадо коров.
– Брось завидовать, успокаивал Внутренний Голос.
– Не сегодня завтра тоже получишь хорошую квартиру с видом на озеро.
– Твои бы слова да богу в уши.
– Но нельзя же всю жизнь быть четвертым в очереди, - возразил Внутренний Голос.
– А два года четвертым - можно?
– Лева, - сказал Хрюков, войдя на балкон, - у меня жена с сыном в отпуск укатили, холостякую.
– У тебя один сын?
– Хватит. Сын овчарку требует, надо покупать. Нет ли у тебя знакомой овчарчи?
– Я трудно знакомлюсь.
– Помнишь Яшу Стецкого?
– вдруг спросил Хрюков.
– Который на саксофоне?
– Во Внешторге работает. Бывал уже в Австралии, в Германии к даже на Гавайских островах.
Цепь событий текущего дня звякнула еще одним звеном: Лев Александрович увидал какого-то мужика, вышедшего из магазина с полной авоськой бутылочного пива. Не будь этого мужика, Лев Александроаич Узлов остался бы в гостях и, может быть, дожил бы до естественной старости. Но он любил пиво, особенно Ленинградское фабрики имени Степана Разина, а Степан Разин явно знал толк в хорошем пиве. И Лев Александрович, не подозревая, что час его приближается, спросил:
– Коллега, у тебя есть пиво?
– Только рябина на коньяке,
– Тогда я спущусь в гастроном: оттуда мужики тащат пиво, наверное, хорошее.
– Давай. У меня к твоему возвращению рыба будет готова.
Про рыбу Хрюков сказал уже вдогонку.
Спускаясь на лифте, Лев Александрович слушал выступление Директора института медицинских наук Ильина:
"Расчеты показывают, - мрачно говорил доктор медицинских наук, - что в случае ядерной войны, которую западные стратеги представляют как "ограниченную", пострадает более трехсот миллионов человек, то есть, почти половина населения Европы. И даже люди, уцелевшие после самого ядерного конфликта, будут жить под постоянной угрозой смертельных заболеваний: лейкемии, различных злокачественных опухолей, появления генетических дефектов. От лучевого поражания пострадает огромная масса детей, которые больше всего подвежены их воздействию. Облучение беременных женщин приведет к смерторождениям, появлению на свет умственно ущербных..."
– Поторопись помириться с Лидой, пока не наступил конец света, посоветовал Внутренний Голос.
Народу было порядочно. Он спрятал транзистор в карман, прошелся вдоль очереди, надеясь встретить хорошего знакомого и встретил: столкнулся с собственной женой.
– Здравствуйте, неожиданно сказал Внутренний Голос, и Лев Александрович посмотрел на жену, оторопев. "Чтоб ты, зараза, сдох!"
– Здрасте!
– передразнила Лида.
– Лева! Я знала, где тебя искать!
В очереди захихикали, а когда Лида схватила его за рукав, он, конфузясь, не стал сопротивляться.
Лида молча провела его через улицу в универмаг, где она работала в отделе сувениров, протащила сквозь толпу покупателей прямехонько к игрушкам, там вынула из-под прилавка объемистую коробку, вытряхнула из нее большую, как лилипут, трехлетнюю девочку и поставила на ножки в розовых полиэтиленовых туфельках. Подошла хозяйка отдела, которую звали не то Тамарой, не то Валентиной.
– Красивая кукла, - сказала хозяйка отдела.
– Лева! Ты посмотри, как она ходит!
– потребовала жена. Лида, взяв куклу за ручку, повела по прилавку, и та пошла, правда, неуклюже, словно инвалидка. Прекрасная была кукла, вся с иголочки, белокурая, краснощекая, с голубыми.глазищами.
– Лева!
– восторгалась не менее прекрасная жена, - ты послушай, как она разговаривает!
Лида взяла куклу на руки, и та отчетливо сказала: "Ма-ма". В глазах Лиды была бездна материнского счастья. Получай квартиру и обзаводись сыном, посоветовал Внутренний Голос, и Лев Александрович улыбнулся его находчивости. Собрались покупатели, глазели на Лиду:
"Сама как кукла".
– Мы ее берем. Галочка, упакуй, пожалуйста.
Лев Александрович вежливо оттеснил жену от толпы.
– Дорогая, зачем тебе эта кукла?
– Лева, да ведь гости придут, надо же показать подарки!
– А куда мы идем?
– Да не мы идем, а к нам придут.
– Зачем?
– Господи!
– вспыхнула Лида.
– Какой глупый! День рождения!
– Прости, пожалуйста, совсем забыл. Поздравляю тебя, милая.
– Да не меня поздравь. Дочурку поздравь!
– Так это у нее день рождения? Когда?
– Сегодня. Я же говорю - гости, а Риточка без подарка от папы
– Так мы помирились?
– Господи, наградил бог муженьком!
– гневно сказала Лида, и он подумал, - а что будет после дня рождения? На этом семейном торжестве он нужен ей, как шкаф, как сервиз который можно показывать: это отец моего ребенка. А что станет, когда разойдутся гости?
– Заставит мыть посуду, съязвил Внутренний Голос, и Лев Александрович поежился: именно так и произойдет.
Еще через полчаса он, виновато улыбаясь прохожим, шагал по проспекту с коробкой под мышкой. Глядя на него, можно было подумать, что до крайности счастливый семьянин идет осчастливить домочадцев. Но действительность рисовалась суровой. Вечером к теще припрется ее приятельница, пожалует сестра Лиды и ее женственный муж, и Лев Александрович вновь угодит под мощную атаку женских упреков.
ВНУТРЕННИЙ ГОЛОС
Наверное, ему следовало ехать троллейбусом, и тогда случай подстерег бы не его, а кого-нибудь другого. Но в конце рабочего дня троллейбусы набиты битком, а пешком скоротать путь удобно было через парк берегом озера. Теща, кстати, любила ходить пешком: "От инфаркта убегаю!" Она была права в своей инфарктной озабоченности: "Ты меня до инфаркта доведешь своей беспомощностью!"
Стал накрапывать дождь. До парка Лев Александрович добежал, можно сказать, сухим, а в парке дождь буквально хлынул, грянул гром, как пушечный выстрел. Лев Александрович скинул пиджак, завернул в него коробку с куклой и помчался под ближайший тополь. Но чем дольше он находился под слабой защитой кроны, тем острее становилась зубная боль. От нечего делать он включил транзистор. Шла передача "Из фондов фонотеки". "Эх путь-дорожка фронтовая, не страшна нам бомбежка любая!" - радостно пел Утесов.