Вечная мерзлота, Садур Нина

Вечная мерзлота

на обложку

Садур Нина

Шрифт:

Таиса. Она промокает все равно. Я лучше защемлюся. (Зажимает хирургическими зажимами.)

Толя. Ты все же придурковатая, Таиска. Они ж за все цепляться будут.

Таиса. Мне так удобно.

Толя. Да мне-то что! Три давай.

Таиса протирает пол.

(Читает.) Наступит… наступит день… Ага,

ага, наступит день, кро… ой, кровь, наверное, одно и то же, одно и то же! (Читает.) Кров… вь, ну так и есть: наступит день, кровь этих мест встанет со дна, и ты больше не умрешь. А дальше? Все. Как? Все? Как это? Таиска, что это такое? Кто подстроил? Куда ты уставилась?

Таиса смотрит вверх.

Ну что, у тебя столбняк?

Таиса. Давайте повесимся.

Толя. Я не могу больше.

Володя. Нет — войне, да — миру! Нет — войне, да — миру! Миру — мир! Миру — мир! Все-все отдайте людям. Все-все-все. И мир во всем мире. Улыбки — детям и хлеб — голубям. Старухам — приюты. Молодежи — институты. Бой за мир, за счастье людей! Бой! Бой! Бой! Бой!

Таиса. Может, его чуть-чуть…

Толя. Не смей его трогать!

Таиса. От него гудит…

Толя. Руки прочь! Он единственный из нас, ты понимаешь?

Таиса. Ну так вот. Я подумала — мы не вешалися. Мы только ножами кололись и на огне жарились. Может, получится? Нам воздух перехватит, кровь не сможет дышать в жилах, она свернется. Мозги лопнут. Тогда мы точно умрем. (Прилаживает петлю.) Толик, Толик, если б ты меня ножиком не ткнул, я б ее лучше приделала. А то как-то криво.

Толя. Это не главное. Лишь бы крепко.

Таиса. Вообще-то крепкая. Тут крюки старинные. (Сует голову в петлю.) Они прочно делали.

Толя. Стой! Ты куда вперед всех! Надо всех подождать. Хозяин еще не ожил. Вову надо подвесить, он сам не сможет, у него и руки обгорели, и глаз нету.

Володя. Вижу!

Толя (дрожит). Господи! Он герой! Настоящий герой!

Володя. Вижу! Вижу! Вижу! (Бежит, врубается в стену, умирает.)

Хозяин (оживает). Ну что вы-орете, что носитесь. Кто мне в кишки наступил, говорите?

Толя. Вова наступил. Он слепой. А ничего, потерпишь! Ты хрен знает кто, а он с большой буквы! (Склоняется над Володей.)

Хозяин. Че вы нового придумали?

Толя. Заткнись, видишь, он умер.

Хозяин. Да неужто ж?

Толя.

Ты что, сволочь, над смертью такого человека глумишься? Встать! И молчать! И снять шапку!

Хозяин. У меня нету шапки.

Таиса. Тогда я начинаю. Я вас буду ждать, когда он там оживет.

Хозяин. Ты залезла, прыгать будешь? Отсюда не убиться.

Толя. Ну ладно. (Хозяину.) Мы вешаться будем. Другого выхода нет. Вову не будем ждать. Подвесим так. Помогайте.

Подвешивают мертвого Вову. Вешаются сами. Агония. Слышен далекий плеск большой воды. Вода поднимается. Проступает на полу. Поднимается выше, к ногам подвешенных. Это кровь.

(Открывает глаза.) Опять живой. Я так и знал. Что там? В глазах красно или что — там? Эй, ожил кто-нибудь? (Вертится на веревке, толкает всех.) Тонем! Мы тонем! Помогите! Нас затапливает!

Все качаются, бьются друг о друга, оживают.

Володя. Вижу, вижу! Я вижу свет!

Таиса. Мне веревка давит. Потому что я криво повесилась. Это из-за тебя, Толик.

Толя. Мы тонем, тонем! Слезать надо!

Хозяин. Как слезать? Все скользкие, и зацепиться не за что.

Толя. Может, мы утонем, а? Это ж все-таки не вода, а кровь. Я один раз тонул в Черном море. Легкие только изжег. А это все-таки кровь.

Хозяин. Ой, кишки свесились. Мутит меня, как в самолете.

Толя. Ой, надоел ты мне. (Бьется об Хозяина.)

Хозяин. Не крути меня, я молчу, молчу уже!

Толя. Я говорю, может, мы утонем в этой крови, а?

Таиса. Меня тоже мутит. Я не могу кровь видеть. Я в обморок от нее падаю.

Толя. И ты туда же? (Бьет Таиску.)