Вечная ночь
Шрифт:
Эф кивнул, принимая ее извинение.
— Но при этом, — сказала Нора, — мне остается только жалеть, что ты не пришел в Управление главного судмедэксперта вовремя. Если бы не это, моя мать все еще была бы жива.
— Я опоздал, — кивнул Эф. — Признаю. Я задержался…
— В доме твоей бывшей жены. Не отпирайся.
— Я и не собирался.
— Но?
— Но нашли тебя не по моей вине.
Нора удивленно посмотрела на него:
— С чего ты решил?
— Да, я должен был прийти. И приди я вовремя, все было бы иначе. Но не я вывел на тебя
— Да? И кто же?
— Ты сама.
— Я?..
Нора не верила своим ушам.
— Ты пользовалась компьютером. Выходила в Интернет, чтобы переписываться с Фетом.
Ну вот. Слово вылетело. Нора напряглась, чувство вины переполнило ее, но она тут же его отринула:
— Так ли?
Фет поднялся, чтобы защитить ее, выпрямился во весь немалый рост.
— Не смей с ней так говорить.
— Не смей?.. Я многие месяцы приходил в это здание, и никаких проблем не возникало. Они мониторят Сеть. Ты прекрасно знаешь.
— Значит, я сама виновата. — Нора сунула руку под руку Фета. — И получила по заслугам, по твоему мнению.
Крысолов вздрогнул, ощутив прикосновение. И когда ее хрупкие пальцы обхватили его, толстые и мощные, он почувствовал, что вот-вот заплачет. Этот жест (незначительный при любых других обстоятельствах) не укрылся от внимания Эфа — это было недвусмысленное публичное заявление о разрыве отношений между ним и Норой.
— Чепуха, — ответил Эф. — Я не это имел в виду.
— Но подразумевал ты именно это.
— Я подразумевал…
— Знаешь, Эф, это вполне отвечает твоему характеру…
Фет сжал руку подруги, призывая ее замолчать, но Нора не захотела услышать его.
— Ты всегда видишь все с опозданием. И, говоря «видишь», я имею в виду «начинаешь понимать». Только после разрыва с Келли ты наконец-то понял, как сильно ее любишь. Ты понял, как важно быть заботливым отцом… после того как перестал жить с Заком. Так? А теперь… я думаю, ты начинаешь понимать, как сильно я была тебе нужна. Потому что наши пути разошлись.
Она сама была потрясена, услышав, что произнесла это вслух, в присутствии других… но слова лились рекой.
— Ты всегда чуть-чуть опаздываешь. Ты полжизни провел в сожалениях. Оплакивал прошлое, вместо того чтобы строить настоящее. Я думаю, худшее, что случилось с тобой, — это твои ранние успехи. Ярлык «юный гений», который приклеился к тебе. Ты полагаешь, что если будешь работать с утра до ночи, то сумеешь вернуть те драгоценности, что потерял, а нужно было просто бережно хранить их с самого начала.
Теперь она говорила взахлеб, чувствуя, как Фет тянет ее назад, но слезы текли из глаз, голос звучал хрипло и был полон боли.
— Если ты и должен был понять что-то с тех пор, как начался этот ужас, так это то, что ничто тебе не гарантировано. Ничто. В особенности другие человеческие создания…
Эф замер в дальнем конце помещения, его словно пригвоздили к полу. Он окаменел так, что Нора даже не знала, дошли ли до него ее слова. Когда стало ясно, что Нора больше ничего не скажет, он отошел от стены и направился к выходу.
Эф шел по древней системе коридоров в легком оцепенении, не чувствуя под собой пола.
Противоречивые чувства одолевали его.
Во-первых, он хотел напомнить Норе, сколько раз из-за ее матери они были на грани пленения или обращения, каким тяжким бременем висело на них слабоумие миссис Мартинес. И теперь явно не имело значения, что Нора не раз выражала желание, чтобы ее мать сгинула. Нет. Во всем всегда был виноват Эф.
Во-вторых, он поразился, насколько за последнее время Нора сблизилась с Фетом. В любом случае ее пленение и последующее спасение окончательно соединило их. Укрепило их связь. Это был сильный удар, потому что на вызволение Норы он смотрел как на репетицию вызволения Зака, операция в конечном счете лишь обнажила худшие его страхи; теперь он думал, что, даже если удастся освободить Зака, может оказаться, что сын его изменился необратимо. И потерян для Эфа навсегда.
Какая-то его часть чувствовала, что действовать уже слишком поздно. Его депрессивная часть, та, которую он постоянно пытался заглушить. Та часть, которую он травил таблетками.
Эф потянулся к сумке, болтавшейся за спиной, расстегнул молнию на кармашке, предназначенном для ключей и мелочи. Остатки викодина. Он положил таблетку на язык — пусть наберется побольше слюны, тогда он ее проглотит.
Эф представил себе картинку — Владыка во время смотра своей армии в Центральном парке стоит на стене замка Бельведер вместе с Келли и Заком. Зеленоватое видео преследовало, поедало его, пока он шел, почти не отдавая себе отчета в направлении.
Я знала, что ты вернешься.
Голос Келли и эти слова были как укол адреналина прямо в сердце. Эф свернул в знакомый коридор и нашел незапертую дверь — тяжелое дерево с металлической обшивкой, на железных петлях.
В камере сумасшедшего дома в центре расположенной в углу клетки стояла вампирша, которая когда-то была матерью Гуса. Побитый мотоциклетный шлем чуть наклонился, подтверждая, что приход Эфа не остался незамеченным. Руки ее были связаны за спиной.
Он подошел к двери клетки. Расстояние между прутьями составляло по пятнадцать сантиметров. Снизу и сверху дверь запиралась велосипедными замками со стальным плетеным тросом в виниловом рукаве, а посредине висел обычный навесной замок.
Эф ждал голоса Келли. Вампирша стояла неподвижно, ее шлем застыл на месте — возможно, она надеялась на ежедневную порцию крови. Он ждал, что раздастся голос. Потом разочарованно отступил и оглядел камеру.
На задней стене с ржавого гвоздя свисало колечко с единственным серебряным ключом.
Он взял ключ и вернулся к камере. Существо стояло неподвижно. Эф попробовал отпереть верхний замок — и у него получилось. Точно так же отпер он средний и нижние замки. Вампирша никак не реагировала. Эф снял тросики с решеток и медленно потянул на себя.