Вечная принцесса
Шрифт:
— Не тревожься, я всему выучусь. Стану совсем как англичанка. Но мне хочется, чтобы ты знал, какая я была дома.
Он снова кивнул.
— Что, очень ты замерзла сегодня?
Странное, неведомое прежде ощущение поселилось в нем, какая-то тяжесть внизу живота, болезненная при мысли о том, что она несчастна.
Она впрямую встретила его взгляд:
— Да. Очень. Потом я подумала, что была недобра к тебе, и мне стало стыдно. А потом я подумала, как далеко меня занесло от родного дома — от солнца и тепла — и от моей матушки, и мне стало тоскливо. Это был ужасный день, правда.
— Я могу чем-то тебя утешить? — потянулся он к ней.
— Уже утешил. — Она вложила пальчики в его ладонь. — Когда на руках принес меня к огню и попросил прощения. Знаешь, я научусь верить, что ты никогда меня больше не обидишь.
Артур притянул ее к себе. На подушках было мягко, удобно. Он уложил ее рядом, тихонько потянул за конец шарфа, намотанного вокруг головы. Шелковая ткань легко соскользнула с шелка волос, высыпались густые рыжие пряди. Он прижался к ним губами, потом легонько поцеловал сладкий, чуть дрожащий рот, глаза в обрамлении светлых ресниц, рыжеватые брови, голубую венку на виске, ушко. Желание разгорелось, он приник губами к ямке у основания шеи, быстрыми поцелуями осыпал тонкие ключицы, теплую плоть от шеи к плечу, сгиб локтя, горячую ладонь, волнующе пахнущую подмышку, а потом через голову стянул с нее рубаху. Нагая Каталина — его жена, его любящая жена — лежала в его руках. Наконец-то!
Я люблю его. Я не думала, что это возможно, но я люблю его. Я в него влюбилась. Я смотрю на себя в зеркало в изумлении, словно я изменилась, как изменилось все остальное вокруг. Я — женщина, влюбленная в своего мужа. Я, Каталина Испанская, влюблена. Я хотела ее, этой любви, я думала, она невозможна, и я ее получила. Я влюблена в своего мужа. Мы будем править Англией. Кто усомнится теперь, что в Его неизреченной милости я избрана Богом? Он сберег меня в превратностях войны и привел в прекрасные сады Альгамбры, а теперь дал мне Англию и любовь юноши, который будет королем.
Захваченная наплывом чувств, я сжимаю ладони и молюсь: «Прошу Тебя, Господи, позволь мне любить его вечно, не отнимай нас друг у друга, как отнял Хуана у Марго, в их первый год любви. Позволь нам состариться вместе!»
Замок Ладлоу, январь 1502 года
Багровое солнце низко висело над округлыми холмами, когда они достигли ворот в высокой городской стене. Артур, который ехал рядом с паланкином Каталины, прокричал, чтобы она услышала его сквозь грохот копыт по мостовой:
— Вот и Ладлоу, наконец!
— Дорогу принцу Уэльскому! — возгласил впереди герольд, тяжелые створки ворот распахнулись, и люди высыпали из домов поглазеть на проезжающую мимо процессию.
Перед Каталиной предстал городок, красивый, как вышивка на гобелене. Деревянные дома живописно карабкались вверх по мощеным улочкам, их вторые этажи уютно нависали над первыми, в которых располагались процветающие, судя по их виду, лавки и мастерские. Жены торговцев, сидевшие на скамеечках у дверей, подскакивали с места, чтобы поклониться Каталине, и она улыбалась и махала рукой в ответ. Из верхних окошек домов с вывесками перчаточника, башмачника или золотых дел мастера высовывались, выкликая ее по имени, Дочки и сыновья, подмастерья и служанки. Каталина испугалась, когда один мальчишка от возбуждения чуть было не вывалился из окна, но его с хохотом подхватили.
Проехав большой рынок с потемневшим от времени постоялым двором, они услышали, как зазвонили колокольни полудюжины церквей, часовен, колледжей и больниц Ладлоу, приветствуя приезд принца и его новобрачной домой, в Уэльс.
Каталина, вытянув шею, чтобы рассмотреть свой замок, отметила неприступные стены, за которыми прятался внешний двор. Процессия въехала туда через настежь распахнутые ворота, где ее уже ждала вся городская верхушка: мэр, церковные старосты и старейшины влиятельных торговых гильдий.
Артур осадил своего коня и вежливо выслушал долгую приветственную речь, сначала по-валлийски, потом по-английски.
— А кормить когда будут? — по-латыни шепнула ему Каталина и заметила, что Артур изо всех сил старается сдержать улыбку. — А когда спать отпустят? — не унималась она и с удовлетворением отметила, как дрогнула от желания его рука, сжимавшая повод коня.
Каталина тихонько хихикнула и спряталась за занавеской, пока не иссякли бесконечные приветствия; и королевская свита смогла наконец проследовать во внутренний двор замка.
Замок был ладный, крепкий, не хуже пограничных крепостей в Испании. Высокая стена надежно защищала внутренний двор, а необычный розовый камень, из которого ее выстроили, придавал мощным стенам ощущение тепла и домашнего уюта.
Наметанным глазом Каталина окинула крутой склон холма и взбирающиеся по нему стены, колодец во внутреннем дворе, другой — во внешнем, то, как одна зона обороны перетекает в другую; осада может длиться годами. Но замок был маленький, словно игрушечный, такие ее отец строил, чтобы защитить речную переправу или торговый путь. Такой замок мог бы быть только у самого низкородного испанского гранда.
— Это все? — прямо спросила она, думая о том, что в стенах ее родной Альгамбры размещается целый город с садами и террасами и на обход укреплений у караульных уходит целый час. А тут, в Ладлоу, такой обход займет всего несколько минут. — Это все?
Он даже отшатнулся:
— А ты ожидала большего? Скажи мне, чего же ты ожидала?
Он так встревожился, что, не будь вокруг столько народу, она погладила бы его по щеке. Нет, нельзя.
— Ну что ты, я просто сболтнула глупость. Подумала о Ричмонде и сболтнула.
Ни за что на свете она не призналась бы, что думала об Альгамбре.
Он улыбнулся:
— Любовь моя! Ричмонд — замок совсем новый, его только что выстроили, он отрада и гордость моего отца. Лондон — великая столица, Ричмонд ему под стать, а Ладлоу просто город, для Уэльса значительный, конечно, но… Однако ты увидишь, он процветает, и охота здесь отличная, и живут тут добрые люди. Тебе понравится!
— Я в этом не сомневаюсь, — заверила его Каталина, стараясь хотя бы на время забыть о дворце, выстроенном ради красоты, о дворце, создатели которого думали о том, куда упадет свет и что будет отражаться в водной глади мраморных бассейнов.