Вечная сказка
Шрифт:
Обратившись к самой близкой подруге за помощью, я переговаривалась с ней шепотом на уроке: - Я буду предупреждать тебя, когда я якобы у тебя в гостях и, если что, если позвонят мои, ты скажешь им, что я у тебя, ладно? - А если они попросят тебя к телефону? - Скажешь, что я в туалете, только что вышла, или разговариваю по мобильному, что угодно! Позвонишь мне, и сообщишь, если вдруг меня начнут искать, ладно? - Хорошо, - запомнила всё она, соглашаясь на заговор против родителей.
– Но для чего всё это? Где ты на самом деле-то пропадаешь? - Да так... есть кое-что, о чем я не могу сказать дома.
– Подруга с беспокойством осмотрела меня. - Это... ничего такого, серьёзного? В смысле, ты уверена, что не совершаешь чего-нибудь противозаконного? - Шутишь?
– уловила я, куда она клонит, и хмыкнула.
– Я не связалась с плохой компанией и не принимаю наркотики, успокойся. - А в чем же тогда дело?
– Я подумала некоторое время, насколько стоит быть откровенной. - Я встречаюсь с парнем.
– Глаза рядом со мной округлились. - Ого! А почему бы не представить его родителям? Или они настолько строги, что запретят тебе отношения?
– Я покачала головой. С обычным молодым человеком, наверное, разрешили бы походить за ручку. Но с привидением? Вряд ли. Даже если любые попытки между нами исключают интим, разврат и нежелательную подростковую беременность, им всё равно будет предпочтительнее живой ухажер дочери, а не такой, зависший в подлунном мире, но наполовину погруженный в небесный эфир.
– А меня с ним познакомишь? - Дело в том, что он... немного специфичный, - издалека зашла я. Подруга непонимающе насторожилась. - Это как? Хиппи? Идейный? Сторонник сексуальных свобод? - Нет-нет, - одумалась я говорить что-либо близкое к правде. Не поймет.
– Он просто
– Любопытство уже снедало её. Любовные перипетии - любимые темы всех девушек. - На семнадцать лет, - выдохнула я, и получила очередной возглас подруги, за который та схватила выговор от преподавателя. Она пригнула голову, чтобы не привлекать внимание. - Ему тридцать четыре? Он извращенец?
– ошарашено промямлила она над партой.
– Нет, он ко мне даже не пристаёт.
– Поджав губы, я принялась писать урок, всем видом показывая, что остальные подробности не хочу извлекать из своей личной жизни. - Да уж. Точно, специфичный, - согласилась подруга. * * *
Пытаясь менять своё расписание и подстраивать его под свидания без последствий, я шла к Луханю сразу после школы, ненадолго, сочиняя для родителей увеличенное количество уроков. Я старалась выходить из дома, когда их там не было, чтобы не объясняться на выходе, а когда приходила - старалась делать это не слишком поздно, - вроде бы проще получалось оправдываться задним числом. Подруга не подводила и дважды выручила меня, предупредив, что родители звонили ей. Я тут же неслась обратно, домой, делая вид, что как раз пришла от неё, потому меня у неё и не было, что я уже вышла. Конспирация удавалась и всё, казалось бы, шло гладко. За исключением того, что мы с Луханем никак не приблизились к решению нашей проблемы, или хотя бы её разгадке. Опершись спинами о стену, которая не выпускала Луханя, мы смотрели фильм "Призрак" с Патриком Суэйзи и Деми Мур. Планшетник лежал на моих коленях. Каждый раз, когда я досматривала это кино, я плакала, но теперь у меня была двойная причина. Я попала в такую же ситуацию, что и героиня. И когда она в конце отпускала душу своего парня, видя, как она исчезает в луче райского света, я не понимала, как она остаётся жить дальше... неужели она видит смысл в себе без него или надеется найти кого-то, кого полюбит так же? Как возможно пережить бесповоротное расставание? Нет, это не любовь... раньше я верила этому финалу, а теперь нет. - Эй, перестань!
– улыбаясь, пихнул плечом сквозь меня Лухань, глядя, как слезы катятся по щекам под титры. Я нажала "стоп" и, выпрямив затекшие ноги, вытерла лицо поверх ладоней молодого человека, напрасно пытавшегося сделать это за меня.
– Я же здесь. У нас так не будет. - Всё равно это невыносимо, думать об этом... чувствовать-то трудно, а если ещё думать о том, что чувствуешь!
– Я повернулась к нему. Свет и электричество в заброшенном особняке не работали, давно отключенные за неуплату отсутствующими владельцами. В темноте сумерек Лухань опять светлел и проявлялся ярче.
– У меня аж поджилки трясутся и под ребрами болит! У тебя бывает, чтоб где-нибудь болело? - Мне кажется, что да.
– Лухань оглядел себя сидя.
– Где-то болит, а где - не пойму. Я же вижу, что сердца нет... но когда переживаю, то что-то тянет, даже покалывает. Удивительно, когда не могу определить, какая же часть тела чувствует? Начинаю понимать, что нечем ведь... и постепенно укладывается.
– Он с сарказмом хмыкнул: - Вот оно что такое "фантомные боли". Чувствительность того, что уже не существует.
– Перестань! Ты есть. И я тому свидетель.
– Мы положили руки на одно место, олицетворяя союз, связь, пожатие. - Очень красивая песня звучала в фильме, - помолчав, заметил Лухань.
– Тебе тоже понравилась? Я сейчас найду её и включу.
– Забравшись в папку музыки в телефоне, я быстро набрала название и исполнителя, так как давно знала их, в своё время пофанатев от этой кинокартины. Строка поиска помогла оперативнее вывести нужное на экран. Я нажала "плэй", с замиранием слушая первые звуки. Посмотрела на Луханя. Наслаждаясь, он прикрыл веки. Так хотелось положить голову ему на плечо, чтобы его рука приобняла меня, слышать стук сердца в его груди, трогать шероховатую ткань рубашки и вдыхать его туалетную воду. Почему это так важно для людей? Почему без телесного контакта мы ощущаем незаконченность? Ведь вот же он, со мной, говорит, слушает, любит меня, и я его люблю. Чего ещё требуется? Зачем физический контакт? Потому что природа наградила нас двумя атрибутами - духовным и плотским? Поэтому мы пытаемся удовлетворить оба? Удовлетворить... если организму предел есть, то есть ли предел душе? Вот уже несколько столетий две души не могут дойти до грани. - Потанцуем?
– предложил Лухань, выведя меня из задумчивости.
– Как эта пара в фильме. - С удовольствием!
– Я поднялась, встав перед ним, он тоже поднялся и, положив руки мне на талию, улыбнулся нашей очередной выдумке и глупости.
– Это вряд ли получится, да? - Главное поймать ритм, и покачиваться в одинаковые стороны, - посмеялся он. Я создала видимость того, что мои ладони лежат на его плечах и постаралась воспроизвести движения современного медленного танца. Оказалось, что это сложнее, чем изобразить тот танец, старинный. Тогда я явно танцевала чаще, чем в этой жизни. Если быть откровенной, то медляки я в этой не танцевала ещё ни с одним парнем.
– У нас выходит, не находишь? - Что-то в этом есть, - согласившись, я залюбовалась его глазами. Они почти не пропускали темноту за собой, и можно было разглядеть их отчетливо. Добрые, красивые, вымученные.
– Ты знаешь, я люблю тебя. - И я люблю тебя.
– Мы остановились.
– Я счастлив, что я могу сказать тебе это. Иногда мне кажется, что большего и не нужно. - А разве что-то ещё нужно, в самом деле?
– хихикнула я, смутившись того, как высокопарно мы говорили. Опыт перерождений изрекал многое за меня, но эта семнадцатилетняя девчонка ко многому была менее готова. Я посмотрела на окно. За ним было почти совершенно темно.
– Ох, черт! Я напрочь забыла о времени! Дома меня убьют. Я должна идти, Лухань, прости! - Конечно, разумеется.
– Он отступил так, будто мог помешать мне пройти, и даже убрал руки, будто мог удержать ими. Я наспех махнула ему, замерев на мгновение на пороге. Бледный силуэт без перемен, отдыха и перерывов продолжил ждать, обреченный свою нареченную.
Я открыла дверь домой и, по какой-то неловкой тишине и затаённости, почувствовала что-то неладное. Свет горел в конце слева, в моей комнате. Скинув кеды и стянув рюкзак с плеча, я понесла его с собой в спальню. С порога я обнаружила сидящую на моей кровати маму и стоявшего возле моего компьютера отца. Лица их были тревожными, а мамин взгляд, нащупавший мой, крайне обеспокоенным. - Вы чего здесь?
– застыла я, силясь улыбнуться. Мать посмотрела на отца, передавая инициативу речи. - Мама прибиралась в твоей комнате, - начал он. Я тут же обежала глазами каждый уголок и нашла на компьютерном столе и за мамой, на постели, все те книги, которые я нахватала в библиотеке и пока что не вернула.
– И нашла кое-что. Вернее, обнаружила странное...
– Папа подтвердил мои догадки, указав на книги.
– Я включил твой компьютер, чтобы убедиться, что это мимолетный интерес... - Ты залез в мою личную информацию?!
– оскорбилась я, как и каждый человек, наверное, попытавшийся бы на моем месте отвоевать частное пространство и свои права на свободу. - Я не лазил нигде по файлам, просто посмотрел, на каких сайтах ты бываешь... - Но это отвратительно!
– кинула упрек я. Наконец, вступилась за их поступок мама: - Мы увидели, что все книги, которые ты так увлеченно читала, не имеют отношения к учебе! Что мы должны были думать?
– Она нервно сплела пальцы. Ей не нравились ссоры и скандалы, как и мне. Но если папа начинал, то его было трудно остановить. - Что у меня есть хобби и интересы?
– логично предположила за них я.
– Но какие!
– всплеснул руками отец.
– Что это за дребедень? Мистика, призраки, привидения, переселение душ, реинкарнация... что это такое, я спрашиваю?! - Любопытство!
– чуть не оскалилась я, защищая святое и неприкосновенное, связанное с Луханем.
– Ты учишься в старших классах! И забиваешь себе голову этой мутью?
– Отец ткнул на экран.
– Тут тоже самое! Ты не была на школьных сайтах уже пару месяцев! Одни сказки, мифы и байки о полтергейстах! И это тогда, когда надо усиленно учиться? Я доверял тебе, - он поправился: - мы с мамой считали тебя рассудительной и умеющей отвечать за себя, но ты пропадала в библиотеке вот с такими целями?! А что же ты делала всё остальное время, когда обманывала нас, что у подруг? Вызывала духов или чертила пентаграммы на заднем дворе?
– Как он был близок к разгадке! - С вашей стороны было некрасиво копаться в моих вещах!
– огрызнулась я.
– Я спросил тебя о том, где ты проводила время, и где была сейчас? Ты можешь ответить?
– Я встретилась с ним глазами. Что, прямо вот так сказать ему в лицо, что встречаюсь с призраком? Он вызовет скорую. Он ничего не поймет, даже не попытается. - Я не собираюсь говорить с тем, кому плевать на то, что мне приятно, а что нет!
– Я стала опускать рюкзак на пол. - Тогда ты больше никуда из дома не выйдешь, а до школы и из неё провожать тебя буду сам.
– Рука остановилась и сжала лямки крепче. - Ты шутишь? - Никаких шуток! Если ты не отчитываешься за своё поведение и так нагло ведешь себя с родителями, то нечего тебе таскаться, где попало! Хватит! Посидишь дома, обдумаешь своё поведение.
– Начиналось то, чего я боялась больше всего на свете. Я сделала шаг назад. Отец его не заметил: - Не понимаешь слов - буду принимать меры! Тебе же всё равно, что о тебе волнуются? Тебе же трудно сказать, где ты пропадаешь? Или стыдно?
– Он уже накручивал себя. - Ну, ладно тебе, - попросила мама.
– Что "ладно"? Что "ладно"? Если она что-то скрывает в семнадцать лет, то это уже тревожный знак! Тут уже из-под контроля лучше не выпускать. С кем ты связалась, а?
– Я вышла в коридор, направляясь обратно, в прихожую.
– Я с кем говорю? Куда ты пошла?
– прокричал он следом. Я напялила рюкзак обратно и села, чтобы обуться. Похоже папа догадался, что я делаю, и быстро вышел из спальни.
– Это что такое? Куда ты собралась? - Никуда, - проворчала я под нос. - Тогда нечего тут характер показывать, шнуруя свои ботинки! Ты время видела?
– Видела, - так же резко пробубнила я, радуясь, что не выпустила связки ключей из руки. Быстро развернувшись, я воткнула нужный в скважину и, повернув, открыла дверь. - Ты что творишь? Ты совсем оборзела? Стой сейчас же! Куда ты пошла?!
– заорал отец. - Дочка!
– подхватила мать, но я, боясь, что они меня поймают, рванула на скорости и побежала, побежала, куда глаза глядели, как я обычно делала, когда ссорилась с кем-то из них или с ними обоими. Но так поздно, фактически ночью, я это совершила впервые. В ушах ещё отдавались их грозные призывы и угрозы, что не пустят меня домой, если я так себя буду вести, но меня ничего не остановило. Я знала, куда идти. Ноги сами вели меня. Ночные улицы не пугали, безлюдность не настораживала, я не огибала темные углы без просветов. Я спешно шла к старому особняку, месту, куда могли бы забраться бездомные, воры или какие-нибудь беспризорники, нюхающие клей, но я верила, что буду там под охраной Луханя, который и муху не мог бы сдуть. Плевать. Я достигла знакомой изгороди. Во мраке не очень-то удобно было хвататься и лезть - плохо видно, куда ступать, не напороться бы на штыри наверху, не вывихнуть бы ногу на камнях, отколовшихся от фундамента ограды. Преодолев всё успешно, я подошла к парадным дверям. Ночью это выглядело страшнее и немного пугало. Нет-нет, ничего не случится. Внутри Лухань, главное до него дойти. Неприятный скрип, и я пересекла порог. - Лухань?
– позвала я, ничего толком не видя в темноте.
– Лухань! Со второго этажа показалась белёсая тень. Она сплыла до верха лестницы. Это был он. - Лухань!
– успокоено выдохнула я, и принялась подниматься. - Что ты здесь делаешь?
– изумленно ждал он, когда я поднимусь. Неустойчиво плавая над полом, он моргал, выглядя совсем юным мальчишкой. - Поругалась с родителями. Кажется, ушла из дома.
– Приподняв и опустив плечи, я отмахнулась, продолжив подниматься после пролета уже вдвоем с призраком.
– Всё равно! Они не имели права лезть в моё личное... - Они что-то узнали?
– волновался Лухань. - Что я увлекаюсь жизнью после смерти, а не учусь.
– Мы посмотрели друг на друга.
– Они всё равно не поймут. Они никогда не интересовались, что меня беспокоит, и чем я занимаюсь. Пока я была дома и слушалась, им большего и не надо! А душа и мысли своего ребенка для них глухой лес, в который незачем соваться. Будто там их мысли и то, что они хотят там видеть. И так удивительно, когда там оказывается что-то иное! - Я не знаю, чем помочь тебе, - отозвался Лухань.
– Ничего не нужно.
– Достав телефон, я включила фонарик, чтобы как-то отогнать окружающий мрак.
– Теперь я с тобой настолько, насколько захочу! - Я бы обрадовался этому, но ты - не я, тебе нужно есть, спать... а ты, судя по всему, даже не поужинала? - Позавтракаю в школе.
– Я посветила на розетку.
– Блин, тут же нет электричества! Я не подзаряжу телефон... - Вот видишь... - Ничего, в школе завтра и заряжу, - снова нашла выход я и стала бродить по комнатам, собирая простыни, которые прикрывали брошенную и поломанную мебель.
– И устроиться спать здесь запросто можно. Лишь бы с тобой рядом.
– Лухань бродил следом, не в силах ничем помочь, и только смотрел, как я волоку добычу в нашу избранную, любимую залу с роялем, как стелюсь возле него, подложив прорванные подушки-сиденья с двух обветшалых кресел на холодный пол, накрываю их простынёй, другие комкаю, имитируя подушку, а последнюю оставляю, чтобы укрыться.
– Вот так-то, - плюхнулась я на сооруженную постель, не раздеваясь, потому что понизу дули сквозняки.
– Даже лучше, чем дома.
– Я улыбнулась Луханю. Он сел рядышком, любуясь и сияя, как никогда. - Ты не представляешь себе, как я счастлив! Я безмерно счастлив.
– Завороженный, очарованный, он перебирал невесомыми пальцами воздух.
– Я смогу смотреть, как ты засыпаешь. И спишь. - А сам? - Я же говорил, что не умею засыпать... я не знаю, как и каким образом, но просто впадаю в прострацию, когда рассредоточиваюсь.
– Он завалился на бок, вдоль меня.
– Но я прилягу с тобой. Это чудесно. - Это чудесно, - повторила я шепотом, широко улыбаясь, вопреки неприятности, которая произошла со мной дома. Наши взгляды совпали, и мы, не отводя друг от друга глаз, опять изобразили соприкосновение ладоней.
– Сегодня я устала, но в следующий раз обязательно расскажу тебе какую-нибудь сказку. - Одну? Я надеюсь, что у нас будет столько ночей, что ты расскажешь мне много-много историй. - Как Шехерезада? Тысячу и одну?
– Губы Луханя восхитительно изогнулись, улыбаясь. - Мало. Я хочу провести с тобой бесконечное количество ночей. - Просто слушая меня и глядя на меня?
– напомнила я о том, что мы не в силах заниматься тем, чем занялись бы другие, обычные, не обделенные ничем пары. - Просто слушая, просто глядя, просто существуя рядом, - шепотом признал Лухань.
– Тогда мне придётся придумать очень длинную сказку. Вечную.
– Он согласно кивнул.
– Спокойной ночи, половинка. - Спокойной ночи, половинка.
– И вместо поцелуя лишь воспоминание о нём, приносящее тепло, не заменяющее настоящее, но самое драгоценное, что у нас есть.
Я проснулась, кажется, до будильника. Он ещё не звонил. На новом месте всегда плохо спится, но я вырубилась беспробудно. Осознание того, что рядом Лухань, защищало сон, обволакивало. Пошевелившись, я завертелась в простыне, запутавшись. Большая, с проеденной молью здоровой дырой и созвездием маленьких, она пахла затхлостью и застоявшимся флером пыли и крахмала, но человеческим не пахла ничем, утеряв давным-давно запах прежних жильцов. Упершись в стену в своей возне, я ткнулась в неё лбом. Зевнула, не открывая глаз. Полежать ещё чуть-чуть или успею даже уснуть и поспать до будильника? О, эта мука, когда не знаешь, сколько времени! Минуточку, я же ложилась не у стены, почему же я в неё уперлась? Насторожившись, я открыла глаза. Что-то светлое. Наверное, очередная простыня, размотавшаяся из кома подушки. Нет, не белое, а красноватое, с белыми полосками, квадратами... я отстраняла голову и понимала, что это рубашка Луханя. И это он спит там, где и лег ночью - возле меня. И это о него я... я что?! Едва не подскочив, я растопырила веки до предела, видя, что Лухань не прозрачен, не призрачен, не... Да в нем больше нет никаких "не"! Одни утверждения - он жив, он дышит, он осязаем, он ощутим! Не сон ли это? Что, если мне, как ему, в этом доме снятся реалистичные сны? Я коснулась его щеки. Теплая. Мягкая. Какой и представлялась, вернее, вспоминалась. Ладонь пошла вниз, по шее, по плечу. Всё было твердым, не прорывалось насквозь, не исчезало, всё плотское, всё материальное. Не веря, недоумевая, я запустила пальцы в его волосы. О, эти льющиеся волосы! - Лухань, Лухань, Лухань...
– защебетала я, наклоняясь к нему. Сказка стала явью, мы смогли, мы сделали! Но как? Какая разница!
– Лухань!
– громче позвала я.
– Лухань!
– Опустившись к нему, я обхватила его в кольцо рук, прижимаясь щекой к щеке. Слезы наворачивались на глаза. Он заворочался.
– Ты чувствуешь? Ты чувствуешь меня, Лухань?
– шептала я на ухо ему, но, странно, чем сильнее он пробуждался и шевелился, тем быстрее у меня уходило ощущение его тепла. Руки мои стали проваливаться и терять то, за что хватались. Я испуганно выпрямилась, отстранившись. Потирая глаза, парень просыпался, и рассыпался в этом мире, редея и бледнея. Выходя из фантастического сновидения, он возвращался на этот свет, где был миражом. И чтобы вернуться сюда, он избавлялся от груза тела. Я ничего не понимала, но факт свершался. Из человека, которым он стал ночью, в том бессознательном коматозном состоянии, Лухань превращался в привидение... Когда тело его просветилось насквозь, на него упал первый луч солнца. - Уже рассвет?
– сонно пробормотал молодой человек.
– Как же я его не люблю!