Вечная загадка Лили Брик
Шрифт:
Немец терпеливо ждал, пока поэт проверял целостность упаковки. Наконец с проверкой было покончено. Маяковский сковырнул ногтем упаковку, сдернул ее, смял в пальцах и швырнул в холодный камин.
– Во что играем? – спросил он.
– Я обожаю скат и доппелькопф, – ответил немец.
– А я люблю покер, – заявил поэт.
Гость добродушно улыбнулся.
– Покер так покер. Ставки сделаны, торговаться не будем. Открываемся после прикупа. Идет?
Маяковский ухмыльнулся, пыхнул вбок папиросой,
– Кстати, уважаемый херр, я совсем забыл, как ваша фамилия. Не напомните?
– Конечно. Меня зовут Ганс Риттер.
– А кто та цыганка, про которую вы спрашивали и которую я давеча встретил на мосту?
– Цыганка? Ах, цыганка. Если это та, о ком я думаю, то она зовет себя Сивилла. Она международная преступница, аферистка высочайшего класса. В Германии и во Франции на нее объявлен розыск. Вам не обязательно меня слушаться, но все ж таки возьмите себе на заметку: если встретите ее где-нибудь, не вступайте с ней в контакт, а бегите как можно дальше.
– Мир жутко тесен, – сказал Маяковский.
– Просто Сивилла обожает гулять по ночам, как и вы. Ночами прохожих на улицах мало, все на виду.
– Особенно если учесть отсутствие фонарей, – насмешливо сказал Маяковский. – Будете прикупать?
– Да. Две карты, пожалуйста.
Прикупив, герр Риттер посмотрел в свои карты, и лицо его слегка дрогнуло. Это не укрылось от цепкого взгляда поэта.
– И она передернулась, как в оркестре мотив, – насмешливо прошептал он и перекатил папиросу в другой угол рта. – Я тоже прикуплю. Три штуки.
– Извольте, – ответил на это немец и, прищурив глаза, внимательно посмотрел на Маяковского.
3
Набросив на голые плечи шаль, Лиля подошла к столу, взяла папиросу и закурила. Посмотрела в окно. На улице было темно, падал снег.
– Снег идет, – сказала Лиля тихо.
В темноте у нее за спиной скрипнула кровать. Андрей подошел сзади и обнял ее за талию.
– Ты моя, – тихо сказал он и поцеловал Лилю в шею.
Лиля поежилась.
– У тебя холодный подбородок, – сказала она. – И ты колешься.
Руки Андрея легли ей на груди.
– А ты теплая, – сказал он. – Ты мой теплый зверек. Ведь мой?
– Твой, твой, – откликнулась Лиля и затянулась папиросой. Вспыхнувший огонек осветил ее белое, холодное лицо с горячими пятнами глаз.
Андрей провел губами по ее щеке, поцеловал в мочку уха. Лиля снова поежилась, улыбнулась.
– Перестань. Щекотно.
– Я тебя люблю, – сказал Андрей. – Я очень тебя люблю, понимаешь? Я бы все отдал, чтобы каждую ночь целовать твои губы.
Лиля зашептала, задумчиво, холодно:
Губы дала. Как ты груба ими.Прикоснулся– Значит, тебе понравилась эта ночь? – спросила она, усмехнувшись.
– Шутишь? Милая, это самая счастливая ночь в моей жизни!
Лиля повернулась к Андрею, обхватила пальцами его подбородок и повернула его лицо так, чтобы на него падал свет от уличного фонаря. Вгляделась в его глаза.
– Молодой, – сказала она. – Совсем молодой. Ты и правда меня любишь?
– Если ты прикажешь мне выпрыгнуть в окно – я выпрыгну, – абсолютно серьезно произнес Андрей.
– Здесь второй этаж, а внизу сугробы снега, – с насмешливой улыбкой сказала Лиля. – Такой прыжок ничего не стоит. Поэтому ты такой смелый?
Андрей взял ее руку и по очереди поцеловал все ее пальцы. Сжал их в руке.
– Что же мне для тебя сделать, милая? – спросил он дрогнувшим голосом. – Как мне доказать?
Лиля помолчала, затем сказала:
– Подари мне что-нибудь в знак своей любви. Когда меня любил Маяковский, он дарил мне самое дорогое, что у него было, – стихи. А что можешь подарить ты?
– Все, что захочешь! – горячо заверил ее Андрей.
Лиля покачала головой.
– Все мне не нужно. Подари мне кольцо, которое тебе отдала мать.
– Кольцо? – Лилина рука выскользнула из его разом почерствевших и похолодевших пальцев. – Но я не могу! Я обещал матери всегда хранить его при себе. Ведь это кольцо ей подарил…
Лиля положила пальцы ему на губы.
– Я знаю. Знаю, кто подарил. А ты подаришь его мне, правда? Ведь ты любишь меня так же, как он любил ее.
– Тот, кто подарил маме это кольцо, очень много сделал для меня. Я хочу выучиться и стать инженером. И я стану им. Во многом благодаря ему. Понимаешь, для меня он не просто вождь пролетариата, для меня он… ну, как настоящий отец. И я люблю его так же, как любила его моя мать.
– Он гений.
– Да, гений. Но для меня он просто близкий человек. Наверно, я зря так говорю. Даже точно зря. Ну, кто я такой, чтобы так говорить!
Андрей несколько секунд всматривался в Лилино лицо, но ничего не смог разглядеть, лишь мерцание глаз. Но выдержать это было невозможно. Андрей вновь схватил руку Лили и вновь покрыл поцелуями ее теплые пальцы.
– Хорошо! – сказал он. – Я отдам! Отдам тебе кольцо! – Он отвел ее пальцы от своих губ и потянул ее к постели. – Пойдем! Ну, пойдем же!
– Ты хочешь еще? – недоверчиво и удивленно спросила Лиля.
– Да. Да!
Лиля усмехнулась своим мыслям, затушила папиросу в пепельнице и пошла к постели, сбрасывая по пути шаль с голых, горячих плеч.