Вечно с тобой
Шрифт:
Проходя мимо комнаты Дэйва, он не удержался и заглянул внутрь. Хотел заглянуть только, если быть точнее, но не удержался и переступил порог, закрывая за собой дверь. Детская теперь пустовала и выглядела соответственно. Здесь не было его сына, а Форт и не помнил, когда в последний раз находился здесь в отсутствии Дэйва. И теперь у него появилось странное, терзающее изнутри чувство, которое заставляло сердце биться заметно быстрее и причину которого он не мог понять.
Теперь здесь не было Дэйва, и ему не стоило задерживаться в этой комнате, чтобы не травить душу в который раз непроходящим чувством вины. Самым противным для Форта было то, что он, понимая всё своё отвратительное как отца поведение, тем не менее не шевельнул даже пальцем для того, чтобы измениться. Он понимал, что должен измениться, думал об этом очень много, но дальше дум не заходило. Два раза он пытался бросить, но ни одна из этих попыток не увенчалась успехом. И во второй раз ему было гораздо сложнее справляться с мучительной ломкой. При мысли, что придётся пережить это всё ещё раз и догадываясь, что будет намного труднее, чем в первые два раза, Форт трусил. Не мог перешагнуть через себя и продолжал жить, как раньше.
Форт медленно прошёл вглубь комнаты, отчетливо различая стук своих шагов, несмотря на то, что пол устилал мягкий ворсистый ковер. Он подошёл к кровати и осторожно уселся на неё, тупо уставившись на светло-зеленое покрывало с вышитыми на нём Чипом и Дейлом. Этот мультфильм был самым любимым у Дэйва…
Форт положил свою руку на покрывало и начал медленно водить по ткани. Ему казалось, что тепло сына ещё сохранилось, как будто он только несколько минут назад встал с кровати.
Он медленно поднял мутный взгляд на игрушки, рассыпанные в изголовье, и взял одну из них, самую ближнюю к нему, — яркого попугая. Чуть сощурившись: ему показались слишком яркими цвета, Форт начал медленно водить по перьям игрушечного попугая. Его посетила мысль о том, чтобы подарить Дэйву настоящего попугая. Он помнил, что единственный раз, когда был с сыном в зоопарке, тот провёл у вольера с попугаями больше времени, чем у всех остальных. А оглядевшись сейчас, Форт мог заметить, что среди игрушек преобладают как раз самых разных цветов попугаи.
Пестрота их перьев раздражала зрение Форта, которое иногда воспринимало цвета ярче, чем они есть, но Дэйв их любил. И это было главным.
О покупке попугая он уже задумывался как-то, но его останавливала боязнь того, что Кайли может сказать что-нибудь в сердцах или намеренно про него, а глупая птица вздумает повторять за ней, и тогда Дэйв будет слышать что-нибудь нелицеприятное о своём отце.
Он был готов пройти сквозь огонь и воду ради Дэйва, мог отдать за него свою жизнь, но он слишком мало уделял ему времени. Здесь было несколько причин: при виде сына его охватывала некоторая робкость, и чувство вины захватывало его с новой силой — всё это расшатывало его нервы, и он просто не выдерживал и сбегал; он, как и теперь с Лекси, не хотел попадаться слишком часто на глаза Дэйву, потому что хотел, чтобы Дэйв запомнил его не таким иссушенным наркотиками получеловеком. Он боялся, что этот образ будет единственным, что останется в памяти сына, потому что существовала огромная вероятность, что он не доживёт до того момента, когда Дэйв станет достаточно взрослым.
Поднявшись, Форт машинально пошёл к двери и только на пороге оглянулся, вновь обводя комнату взглядом. Всё здесь напоминало ему о Дэйве, и это причиняло ему одновременно невыразимое счастье и невыразимую боль.
Аккуратно закрыв за собой двери, Форт тяжело выдохнул, словно бы пережил какое-то испытание, и продолжил свой прерванный путь вниз.
В любом случае, Дэйв сейчас счастлив с мамой в Техасе. А ведь для него главное, чтобы Дэйв был счастлив. И Форт не переживал насчёт него: какой бы истеричной, ревнивой дурой ни была Кайли, Форт знал, что мать по крайней мере она хорошая, и Дэйв в надёжных руках. Конечно, в угоду удовлетворения себя любимой, она оставляла сына на руки своей мамаше, но, несмотря на всю свою неприязнь к тёще, Форт признавал, что и на неё можно положиться.
Все эти мысли промелькнули за то время, пока он спускался. Внизу он почувствовал вкусный запах чего-то жаренного и улыбнулся. До того, как в его доме появилась Лекси, в последний раз, когда он наслаждался кем-то приготовленной для него (ну, в данном случае, не только для него) едой был более десяти лет назад, когда он ещё заглядывал к матери.
На кухне он увидел Лекси, стоящую у плиты. Та, словно почувствовала или, может быть, услышала его шаги, обернулась и слегка улыбнулась.
***
На столе уже были разложены печёный картофель с говяжьими шницелями, фруктовый салат и яблочный пирог. Она собиралась снять со сковороды последнюю партию оладий и уже раздумывала над тем, каким образом позвать Форта, когда невольно обернулась и увидела его. Она удивилась тому, что он здесь, и ей было интересно, как давно он стоит на пороге и наблюдает за ней. Однако радость от того, что он рядом и в течение получаса тоже будет рядом с ней, была сильнее всяких других чувств, и она просто улыбнулась, не в силах скрыть свою радость.
— Спустился, наконец, — сказала она, отворачиваясь и начиная выкладывать оладьи на специально подготовленное для этого блюдо. От волнения, которое не было удивительным в присутствии Форта, Лекси нечаянно задела горячую сковороду и еле удержалась от того, чтобы не вскрикнуть от боли. Закусив губу и сморгнув невольные слёзы боли, продолжала, как будто ничего и не было, выкладывать оладьи дальше.
Краем уха она услышала, что Форт, наконец, прошёл в кухню и уселся за столом. Взяв блюдо с оладьями на руки, она перенесла его на стол и поставила рядом с остальной едой. При этом совсем слегка и не совсем нечаянно задела голой коленкой обтянутую в ткань ногу Форта и почувствовала, как пошли по коже мурашки.
Пару раз глубоко вдохнув, она приказала себе успокоить свои гормоны и вести себя прилично. И думать тоже не о всяком непотребстве. Только приказать было гораздо легче, а воображение, распаленное этим прикосновением, уже разыгралось с бешеной силой, показывая Лекси картины их с Фортом идиллии.
— Решила, значит, исполнять работу домохозяйки? — поинтересовался Форт, задумчиво уставившись на поверхность стола.
— А тебя это не устраивает?
Она сама не очень поняла, почему ответила с раздраженными нотками в голосе, но, видимо, это уже на нервной почве. После сегодняшнего разговора со Светлячком она была сама не своя.
Она и готовить начала именно по этой причине — чтобы как-то отвлечься и привести мысли в порядок. К своему удивлению, она даже увлеклась этим нелёгким и, как ей раньше казалось, нудным делом. К тому же, оно действительно немного успокоило её.
Ей не приходила в голову мысль, что она сделала неправильный выбор. Даже если это было на самом деле так, Лекси с каждой минутой начинала только сильнее верить в то, что оказалась здесь явно не для того, чтобы по своему же желанию уйти от обретённой любви.
Последнее, правда, было несколько спорным моментом. Она оказалась здесь по ошибке и вообще никогда не должна была встретиться с Фортом, так что было бы вполне логичным воспользоваться предоставленным ей шансом и тут же вернуться домой. Пусть было бы больно покидать Форта, но Светлячок вполне ясно дал ей понять, что, оставшись здесь, она не сможет ничего изменить. Так или иначе, ей нужно будет возвращаться в своё время. А если сделать это через два месяца — будет больнее. Больнее не только ей, но и Форту, если, конечно, он, как уверенно заявил этот проводник между мирами, просто не может не любить её априори. Пока же Форт явно не задумывался даже о самой возможности этого.